Введена цензура
Цензура, которая будет отменена 6 октября, объясняется в стране введением чрезвычайного положения. В результате 5 и 6 октября белые пятна появляются в «Коммерсанте», в «Независимой газете», «Литературной газете» и др., плашка «снято цензурой» — в «Новой ежедневной газете» и «цензура» — в газете «Сегодня».
Полоса «Независимой газеты» с цензурными пятнами. 5 октября 1993 года.
Юрий Савельев, заместитель начальника управления Мининформпечати по защите свободы печати и массовой информации, так объясняет введение цензуры «Общей газете»: «Цензура осуществляется на основе указа Президента от 4 октября ‘О безотлагательных мерах по обеспечению чрезвычайного положения в Москве’. Согласно пункту 8 данного указа Мининформпечати с привлечением при необходимости правоохранительных органов поручается обеспечить меры, предусмотренные Законом РФ о чрезвычайном положении. Этот закон предусматривает ограничение свободы печати и других средств массовой информации путем введения предварительной цензуры, допускается временный арест печатной продукции до отмены чрезвычайного положения, а также изъятие звукоусиливающих технических средств и множительной техники».[note]Дикун, Елена. «Красный карандаш снова на полосах газет». Общая газета, 7-14 октября 1993, №12/14.[/note] Предполагается, что цензура просуществует до 10 октября, цензоры работают на телевидении и в следующих типографиях: «Московская правда», «Пресса», ИПО «Писатель», «Известия», «Красная звезда».
Первая полоса газеты «Сегодня» с цензурными изъятиями. 5 октября 1993 года.
«При Мининформпечати было создано управление по предварительному контролю СМИ, — рассказывает он. – В него вошли сотрудники нашего управления, Госинспекции по защите свободы печати и массовой информации, а также военные цензоры Минобороны и Генерального штаба. Всего около 20 человек. В основном, это профессиональные цензоры, люди, способные с позиции здравого смысла и знания нынешней обстановки исполнить свой долг. Возглавляет это управление Владимир Солодин, бывший начальник Главлита».
Полоса «Независимой газеты» с цензурными пятнами. 6 октября 1993 года.
По данным «Коммерсанта», 5 октября «сотрудники Мининформпечати изъяли из ‘Сегодня’ материал Сергея Пархоменко, в котором он критически оценивал события в Кремле в ночь на понедельник — в частности, долгие переговоры с армейскими начальниками, никак не решавшимися войти в город, несмотря на прямые приказы.[note]Погорелый, Валерий. «Исполнительная власть не оставляет оппозиции шансов. Президентское правление в России». «Коммерсант», 6 октября 1993. [/note] В другом материале «Сегодня», по данным «Общей», говорилось, что «с подавлением вооруженного восстания запрещение оппозиционной прессы не только бессмысленно, но и вредно, целесообразнее ввести цензуру на эти издания». «Мы понимаем, что в условиях чрезвычайного положения цензура закономерна и неизбежна, — сказал газете главный редактор «Сегодня» Дмитрий Остальский. — Нас предупредили, что осуществляется не военная, а политическая цензура, причем мягкая, то есть направленная на то, чтобы не дестабилизировать обстановку в обществе. Между тем наши снятые материалы никак не попадали под это определение. Судя по всему, эти статьи вернули, потому что их появление было неприятно властям».[note]Дикун, Елена. «Красный карандаш снова на полосах газет». Общая газета, 7-14 октября 1993, №12/14.[/note] Глава комитета по защите свободы слова и прав журналистов Павел Гутионтов в тексте для петербургской газеты «Час пик» отмечал, что цензоры осудили не сам факт попытки распространения информации о приостановке издания некоторых газет, а отсутствие восторга по этому поводу.[note]Post-Soviet Media Law and Policy Newsletter. Vol.1, No. 1, October 20, 1993.[/note]
Вторая полоса газеты «Сегодня» с цензурными изъятиями. 5 октября 1993 года.
Редактор «Независимой газеты» Андрей Полещук рассказал «Общей газете» о первом дне цензуры так: «У нас сняли две статьи. Первая — обращение бывшего народного депутата РФ Тулеева к Президенту и премьер-министру. Во второй говорилось о тяжелой экологической обстановке в одном из районов Москвы, где располагается ряд химических предприятий. Возражать, отстаивать материалы было бессмысленно. Чисто технически у нас не оставалось времени, чтобы заменить завернутые статьи. На вопрос, как же мы выйдем в свет с белыми пятнами, нам сказали, что это наша головная боль». Он говорит, что просил цензора в типографии «Известий», где печаталась газета, поставить плашку о цензуре, но цензор отказался.[note]Там же.[/note]
«<…> тревогу многих журналистов вызывает то, что Кремль так и не очертил сколько-нибудь конкретно рамки деятельности предварительной цензуры и не определил ‘правил игры’, — отмечает «Коммерсант». — Отсутствие сведений о том, какие материалы не подлежат публикации, открывает возможности для волюнтаристских действий цензоров, превышающие, как это ни парадоксально, даже возможности цензоров в памятные времена Главлита, поскольку в те годы цензорская деятельность регламентировалась огромным количеством секретных правил и установок, и цензор, по крайней мере, не снимал материалов по собственному усмотрению. Последнее обстоятельство тем более серьезно, что, как выяснилось, в Министерстве информации и печати нет достаточного количества квалифицированных специалистов, способных заниматься проверкой материалов. В результате в некоторых изданиях контроль за материалами осуществляли военные цензоры. <…> Цензоры осуществляют контроль на заключительном этапе подготовки газет. Им выделены помещения в типографиях. Поэтому технология не всегда позволяет заменить изъятые материалы другими.[note]Погорелый, Валерий. «Исполнительная власть не оставляет оппозиции шансов. Президентское правление в России». «Коммерсант», 6 октября 1993.[/note]
На вопрос Елены Дикун, почему были сняты материалы в «Сегодня» и «Независимой», профессиональный цензор, 15 лет проработавший в Главлите, а в тот момент – ведущий юрисконсульт Мининформпечати Виктор Постиков отвечает: «Не нужно сейчас задавать подобные вопросы. Коль мы здесь поставлены, то как законопослушные граждане, обязаны сделать все, чтобы ситуация в обществе стабилизировалась. Для этого сейчас необходимо сгладить острые углы, не нагнетать обстановку. Мы работаем на наше государство, являемся оком государевым».[note]Дикун, Елена. «Красный карандаш снова на полосах газет». Общая газета, 7-14 октября 1993, №12/14.[/note] «Что касается ‘Независимой газеты’, то, как разъяснили в Мининформпечати, ‘экологическая’ публикация могла сориентировать боевиков, спровоцировать террористические акты, посеять панику в народе, — продолжает Дикун. — <…> Газете ‘Деловой мир’ 4 октября порекомендовали снять материал с анализом политической ситуации последних дней. Журналисты вняли совету. Много сил стоило газетчикам ‘Мегаполис-Экспресс’ отстоять материал о закрытии газеты ‘День’. Между тем некоторые издания от греха подальше стали вводить давно забытую самоцензуру. Как сообщил зам. главного редактора ‘Сельской жизни’ Михаил Шаров, в газете по собственной инициативе заменили несколько материалов. В одном из них рассказывалось об удручающем положении в сельском хозяйстве Красноярского края».
Годы спустя журналист Олег Мороз, работавший тогда в «Литературной газете», вспоминал: «Самое забавное произошло после октябрьских событий 1993 года. На несколько дней кем-то было решено вернуть строгую цензуру. Дело это возглавил первый вице-премьер Шумейко. Видимо, он и дал совершенно тупое указание: не допускать никакой критики Ельцина. Поскольку Главлита давно уже не было, к нам в редакцию прислали двух военных цензоров (военная цензура как существовала, так и существует). В моей статье, которая шла в номер, никакой особой критики Ельцина не было, было несколько не очень комплиментарных оценок. Их-то цензоры и вырубили».
Фрагмент 11 полосы «Литературной газеты» от 6 октября 1993 года.
«Цензура, введенная в понедельник, — очень четко, по-советски, ‘по-армейски’, — сразу проявила себя не как ограничение свободы печати, а как попытка начала ее полной ликвидации, — писала несколько дней спустя «Независимая газета». — Во-первых, она была безусловной: либо смиряться, либо газета не выходит. Во-вторых, политической – изымались оценки, мнения, факты, не укладывающиеся в официальную трактовку событий. В-третьих, она была избирательной – некоторым газетам разрешали выходить без визы цензора. Привилегия, основанная, видимо, на фиксации предшествующей «правильной» линии редакции. Но самое интересное не это, а то, что среди журналистов и редакторов газет сразу же нашлись люди, готовые не только играть по новым (то бишь старым) правилам, но и клеймить позором коллег, которые этим правилам подчиниться не захотели. И при этом – сделать вид перед читающей и смотрящей публикой, что все нормально, что это даже полезно. И перья, которые в свое время (до 1991 года) восхваляли Горбачева и унижали Ельцина, заскрипели в обратном направлении. Во вторник, с выходом ‘НГ’ (и некоторых других газет) с белыми пятнами вымаранных цензурой материалов, первыми отреагировали западные посольства и журналисты. То же продолжалось и вчера. В ‘НГ’ побывали десятки зарубежных коллег (и съемочная группа «Вестей», и НТВ из российских. <…> Цена одного экземпляра ‘НГ’ в уличной продаже подскочила во вторник с 30 рублей до 300. Западные лидеры, не устающие повторять о поддержке действий российского президента при условии сохранения свободы печати и проведения свободных выборов, оказались в крайне пикантном положении. Их продержали в нем всего два дня. Так или иначе, но в страшных событиях последнего времени отмена цензуры – одна из явных, хоть и недостаточных пока надежд на благополучный (в рамках нынешней ситуации) выход из пропасти, на краю которой мы стоим».[note]«НГ». «Маленькая надежда». «Независимая газета», 7 октября 1993.[/note]
Большинство изданий осуждает введение цензуры. «Демократии, свободе сегодня пора выпрыгивать из коляски и становиться твердыми ногами на твердую почву, — пишет председатель Комитета по защите свободы слова и прав журналистов Павел Гутионтов. — И для этого надо осознать все ее, демократии, уязвимые места. Обратим внимание: первое, что сделала власть, — мгновенно забыла о тех, кому она так сильно обязана. Власть сразу стала нарушать ею же установленные законы. Она закрыла газеты, хотя закон и раньше, и сейчас давал возможность пресекать пропаганду насилия, призывы к свержению строя. (Подробнее о закрытии оппозиционных газет.) Введение цензуры в средствах массовой информации, пусть только и на два дня, факт, дискредитирующий нынешнюю власть в безмерной степени».[note]Гутионтов, Павел. «Журналисты работали на пределе». «Культура», 9 октября.[/note]
Однако среди коллег встречаются и другие мнения. «Московский комсомолец», например, становится единственной крупной газетой, которая поддерживает цензуру. А журналист официальной газеты «Российские вести» Никита Вайонен отмечает: «Думаю, что в ‘Независимой газете’ не должны обижаться на цензоров: сняв в двух номерах часть материалов, они оказали начинающей терять популярность ‘НГ’ неоценимую услугу. Газету расхватывают, перепродают по баснословной цене. Еще бы! Историческая реликвия». После отмены цензуры «Независимая газета» отвечает на этот пассаж: «Мы поздравляем вас, журналисты ‘РВ’, с вашим добрым юмором по отношению к «НГ» и факту ее цензурирования. Жаль только, что ваши зарплаты и убытки от тиража «РВ» оплачиваются и нашими деньгами – деньгами рядовых налогоплательщиков – журналистов «НГ». Не будем в этой поздравительной открытке рассказывать вам, как обеспечивается рост вашего тиража – для профессионалов ведь это не секрет. Можем вас успокоить: ‘НГ’ не погибнет до тех пор, пока существуют глупость и зависть. А они не погибнут никогда. Следовательно, нам всегда будет о чем писать. И тираж наш растет всякий раз, когда количество глупости в стране увеличивается».[note]«НГ». «Редколлегии и всем журналистам газеты ‘Российские вести’. Поздравление от сотрудников ‘НГ’». «Независимая газета», 8 октября 1993.[/note]
Цензура отменяется 6 октября, о чем пресс-секретарь президента Вячеслав Костиков сообщает в заявлении. «В связи с тем, — говорится в нем, — что в адрес президента Российской Федерации Б. Н. Ельцина поступают обращения руководителей российских средств массовой информации, отдельных граждан с просьбой разъяснить позицию президента в отношении принятых в условиях чрезвычайного положения цензурных ограничений, пресс-секретарь от имени президента уполномочен заявить, что ни в одном из трех указов президента, касающихся введения и перечня мер чрезвычайного положения в городе Москве, не предусматриваются никакие ограничения цензурного характера. Некоторые принятые в первые, наиболее опасные для демократии дни меры по ограничительного характера вытекали из Закона о чрезвычайном положении и носили временный характер. С учетом стабилизации обстановки в Москве Б. Н. Ельцин распорядился снять применяемые в эти дни цензурные меры».[note]ИТАР-ТАСС. «Цензурные ограничения сняты». «Известия», 7 октября 1993.[/note]