Президент дает интервью «Известиям»
Интервью главному редактору газеты Игорю Голембиовскому похоже на программную статью.
Фрагмент первой полосы газеты «Известия» с интервью Бориса Ельцина Игорю Голембиовскому.
В интервью Борис Ельцин говорит, что самым важным итогом своего четырехлетнего президентства считает то, что «разрушена одна из самых жестких, безжалостных тоталитарных систем», сам президент не боится «новых обвинений в разрушительстве», выражает надежду, что «нынешнее поколение россиян было последним из тех, кто жил в такой жестокой системе», так как Россия «несмотря на трудности и ошибки, шаг за шагом продвигается по демократическому пути, развивает рыночные отношения».[note]Голембиовский, Игорь. «Борис Ельцин: Мы нашли в себе силы сдвинуться с мертвой точки. Интервью президента Российской Федерации Бориса Ельцина главному редактору ‘Известий’ Игорю Голембиовскому». «Известия», 10 июня 1995.[/note]
Затрагивается в интервью и тема ведущейся в Чечне войны. «Иногда говорят о том, что единство страны можно было сохранить силой, — говорит президент. — Это большое заблуждение. Всю вторую половину 80-х годов ее и пытались сохранить силой — а в результате развалили. Вспомните события в Тбилиси, Баку, Вильнюсе и т.д. Ведь, по сути дела, только силой и решалась эта непростая, тонкая проблема. Считаю, что именно акцент на силу, в ущерб всем другим возможностям — политическим, правовым, экономическим и т.д., в конечном счете и подорвал Союз. Другое дело, когда на части территории страны возникает антиконституционный режим и он поднимает вооруженный мятеж, тогда приходится применять силу. Это — исключительные случаи. Так, сегодня мы вынуждены использовать силовые методы в Чечне. Но никто не вправе бросить нам обвинение, что мы строим Российскую Федерацию под дулом автомата. На ее укрепление были затрачены колоссальные мирные политические усилия. Именно они играли и играют решающую роль. Именно они дают главные и самые эффективные результаты. То, что чеченский кризис не дал цепной реакции по России, не стал угрозой ее распаду, доказывает: мы многому научились, и мы обязательно сохраним единую Россию». Он говорит, что страна «еще не стала сильным, а значит, и по-настоящему демократическим и социальным государством», а «слабое государство экономически неэффективно и социально опасно».
На вопрос Игоря Голембиовского о том, как совместить «слова о сильном государстве и демократии» и нет ли в этом «признаков тоталитаризма, вторгающегося во все сферы человеческой жизни», Ельцин отвечает, что понимает опасения. «Разговоры о сильном государстве у нас нередко расценивают как покушение на демократию, — замечает он. – Но давайте смотреть на мир открытыми глазами. Давайте разбираться, зачем нужно сильное государство. Все дело в том, насколько далеко заходит вмешательство государства, каковы его способы и, самое главное, кем и как это определяется. В тоталитарном государстве это определяется бесконтрольной группой властвующих, их произволом. Так было в бывшем Союзе. Иное дело – демократическое государство. В нем регулирование государством общественной и частной жизни ограничивается обществом, законами. Именно поэтому законодательная власть так важна в любом государстве, и так важны свободные, регулярные выборы законодателей – наших депутатов».
На вопрос о том, когда закончатся боевые действия в Чечне, он выражает мнение, что, скорее, ответ «должен давать Дудаев, а не президент России». «Именно Дудаев призывает к ‘войне до конца’, проводит насильственную мобилизацию, — подчеркивает Ельцин. — И это в тот момент, когда на основной части территории Чечни восстанавливается нормальная мирная жизнь». «Думаю, что последние опорные пункты незаконных вооруженных формирований будут блокированы в ближайшее время, и диверсионно-террористическая деятельность боевиков пойдет на убыль. Соответственно понизится и уровень боевых действий. <…> Но согласие будет найдено. Альтернативы этому нет».
Он также отказывается ответить на вопрос о том, не собирается ли он баллотироваться на новый срок, призывая набраться терпения. «Представьте на минуту, что я сегодня объявлю о решении участвовать в президентских выборах, — заключает он. – Сразу же все мои решения, действия, высказывания будут восприниматься как фактическое начало избирательной кампании. В то же время объяви я о неучастии в выборах на пост президента – и это дезорганизует работу аппарата президента, правительства, многих государственных органов».