Президент встречается с главными редакторами
В мемуарах глава ВГТРК Олег Попцов датирует эту встречу 20 февраля, но несколько газет в те же дни сообщают, что она прошла 21-го.
Встреча происходит меньше чем через неделю после объявления президентом желания баллотироваться на ближайших выборах. Как уже сейчас известно, существовавший тогда план отмены выборов поддерживали в ближайшем окружении президента, а именно – Александр Коржаков, Михаил Барсуков и Олег Сосковец. В эти же дни «Независимая газета» публикует статью политолога Александра Ципко «Президентские выборы в России надо отменить». Поэтому неудивительно, что один из затронутых на встрече вопросов – о возможности или невозможности отмены выборов. «Президент России Борис Ельцин вчера в ходе встречи с главными редакторами российских средств массовой информации в Кремле категорически опроверг домыслы о возможном переносе выборов главы государства, – отмечают «Подмосковные известия». – ‘Я намерен действовать строго в конституционном плане и неукоснительно придерживаться демократических процедур’, — заявил он. Президент России дал понять руководителям изданий, что у него есть все основания с уверенностью идти на выборы: уже сегодня, по словам Бориса Ельцина, в его поддержку собрано семь миллионов подписей избирателей».[note]«Вместе до конца. Встреча с главными редакторами российских СМИ». «Подмосковные известия», 22 февраля 1996.[/note]
Эти же слова повторены в ряде газет, например в «Труде»[note]«Борис Ельцин: все избиратели равны». «Труд», 22 февраля 1996.[/note] или в «Российских вестях».[note]«Российские вести», 22 февраля 1996.[/note] Борис Ельцин отмел и слухи о якобы имеющихся разногласиях между главой государства и председателем правительства о будто бы возможной отставке Виктора Черномырдина. «Мы с Черномырдиным будем вместе до конца, у нас не только хорошие личные отношения, мы и семьями дружим», – сказал президент.[note]«Вместе до конца. Встреча с главными редакторами российских СМИ». «Подмосковные известия», 22 февраля 1996.[/note]
Кроме того, и «Российские вести», и «Труд» дословно повторили следующие пассажи: «Коснувшись разногласий в демократическом лагере, Президент сообщил, что он намерен провести встречи с Егором Гайдаром, Борисом Федоровым и Святославом Федоровым, чтобы объединить перед выборами здоровые силы общества. В то же время Борис Ельцин подчеркнул, что для него ‘все избиратели равны’, поэтому он намерен идти на выборы как ‘надпартийный, неидеологизированный кандидат’.Сознавая, что незатухающий чеченский кризис отторгает от него немалую часть избирателей, Президент России сообщил журналистам, что в ближайшее время будет принят ‘общий мирный вариант решения проблемы’».
Председатель ВГТРК Олег Попцов, который к моменту встречи лишается этой должности, не говорит в мемуарах, когда он пишет об этой встрече, присутствовал он на ней или судит о ней по прессе. «Президент сказал, что отношения с премьером у него хорошие, разногласий у них по существу нет, – отмечает он. – И на уточняющий вопрос, намерен ли он поддерживать Черномырдина, Ельцин дал исчерпывающий по лаконизму и хитрости ответ: ‘Сколько смогу, столько буду поддерживать’. Формула поддержки присутствующим на встрече редакторам показалась нестандартной и немедленно получила настроенческие толкования – слухи о возможной отставке премьера возникают периодически. Длительный дрейф первого вице-премьера Олега Сосковца в непосредственной близости к президенту делают эти предположения отнюдь не надуманными. Скорее всего, президент выбирает время, когда сделать этот маневр. В этом случае вопрос, когда это отстранение произойдет, если произойдет, уже не выглядит столь наивным. Допустим, Ельцин видит в Черномырдине соперника, конкурента. Будет правильнее сказать, что эта мысль ему неустанно внушается ближайшим окружением и семьей. Отслеживается количество видеоматериалов, в которых фигурирует Черномырдин, количество и содержание статей, тщательно и негласно инспектируется ‘альма-матер’ Черномырдина – ‘Газпром’. Противники премьера прощупывают уязвимые точки. Политологи называют апрель месяцем возможной отставки премьера. В этом предположении есть своя логика. До апреля, в случае внезапной отставки, Черномырдин внезапно может стать контрфигурой на президентских выборах. И недостающие голоса ему непременно добавит роль несправедливо обиженного. Значит, надо переждать, исключить эту возможность ‘восстать из пепла’. И здесь вопрос обретает внезапную остроту. Кто? В качестве ‘кронпринца’ выступает Олег Сосковец. Вряд ли он делает это сам — Сосковца ведут. Хотя, и это трудно скрыть, он внутренне нацелен на премьерство. Итак, Борис Ельцин вышел на поле боя один. Это нельзя было назвать даже тактикой. Таково личное желание президента. С этой минуты вся команда подстраивается под это желание. Увы, рядом стоящие боятся даже заикнуться, произнести слово ‘дублер’ или ‘спарринг-партнер’. Подобная мысль считается кощунственной и изгоняется из лексики сторонников. При всей уязвимости эта тактика правомерна. Если вы договорились, что никаких ‘но’ — выдвигаем только Ельцина. В этом случае, говоря словами Кисы Воробьянинова, ‘торг здесь неуместен!’».[note]Попцов, Олег. «Тревожные сны царской свиты». «Совершенно секретно», 2000.[/note]
Впрочем, даже проведя встречу с редакторами, Ельцин еще не окончательно отказался от плана переноса выборов. О том, как президента посещали мысли о таком варианте, рассказывает президентский биограф Тимоти Колтон:[note]Колтон, Тимоти. «Ельцин». «КоЛибри», 2013.[/note]
Катализатором стала не имеющая обязательной силы резолюция новой Госдумы от 15 марта 1996 года, отменяющая голосование Верховного Совета по Беловежским соглашениям, проведенное 12 декабря 1991 года. Инициированная коммунистами и принятая 250 голосами против 98, резолюция предлагала отменить денонсацию договора об образовании СССР и вернуть юридическую силу советским законам. На «попытку ликвидировать нашу государственность», которая «ставит под сомнение легитимность» существования новой России и ее политической системы, Ельцин отреагировал с негодованием. За 24 часа группа Коржакова — Сосковца, боявшаяся проиграть коммунистам на предстоящих выборах и почувствовавшая возможность победить в дворцовой борьбе (Коржакову все еще не удавалось убедить Ельцина сделать Сосковца премьер-министром и потенциальным преемником), выступила с предложением отложить президентские выборы до 1998 года, запретить КПРФ и распустить Думу с тем, чтобы два года управлять страной на основе указов главы исполнительной власти. Авторы предложения взяли за основу проект о переносе сроков, который рассматривали московские демократы в 1994–1995 годах, но цели, которые они преследовали, были антидемократическими.
Сначала идея Ельцину понравилась. Утром 17 марта он приказал помощникам подготовить проект соответствующих директив, а сотрудникам правоохранительных органов — заняться оперативными планами. Но даже в такой ситуации звучали несогласные голоса, и Ельцин не отказался прислушаться к ним. Виктор Илюшин, четверо либеральных помощников Ельцина и Сергей Шахрай заявили в записке, что не могут написать такой указ, поскольку не находят для него юридической основы. Если такой указ будет составлен и подписан, предупреждали они, в России может начаться гражданская война. Анатолий Куликов, министр внутренних дел, который в 1994–1995 годах командовал внутренними войсками МВД в Чечне, уговорил генерального прокурора Юрия Скуратова и председателя Конституционного суда Владимира Туманова противиться жестким мерам — отчасти потому, что его лучшие войска все еще были втянуты в войну на Северном Кавказе. Они вместе отправились к президенту: «Президент… был мрачен: лицо землистого цвета, неприветлив… Президенту страшно не понравилось, что мы пришли втроем… Ельцин меня прервал: „Министр, я вами недоволен! Указ последует. Идите! Готовьтесь и выполняйте!“» Куликов с двумя офицерами устроили второе совещание в Кремле, в 6 утра в понедельник 18 марта. Настроение у Ельцина было еще хуже, он даже не пожал руки приглашенным, а на столе у президента Куликов увидел неподписанный указ о своем увольнении. Повторив, что Ельцин не имеет ни конституционного, ни морального права на отмену выборов, Куликов добавил, что нет никакой уверенности в том, что армия поддержит президента, и что коммунисты уйдут в подполье как мученики за идею. «Ельцин прерывает меня и говорит: „Это уже мое, а не ваше дело, какой это акт!“» Когда Куликов сел, Ельцин напомнил ему: «Здесь вы находитесь у меня в кабинете!» — и сурово отчитал за то, что он взял на себя смелость говорить от лица других. Но министр стоял на своем. Ельцин наконец-то задумался и согласился, что с коммунистами лучше бороться «поэтапно». Президент Клинтон, которого уведомил о происходящем Егор Гайдар, передав сообщение через посла Томаса Пикеринга, написал Ельцину личное письмо, в котором говорил о том, что выборы нужно провести в срок. Против переноса выборов высказались также Черномырдин и московский мэр Юрий Лужков.
Но самое большое влияние на Ельцина оказали не Куликов, не Клинтон и не олигархи, с которыми он не поддерживал контакт, а Татьяна Дьяченко и Анатолий Чубайс. 18 марта Татьяна организовала Чубайсу встречу с отцом, и на этой встрече Чубайс первый и единственный раз за годы работы с Ельциным в знак протеста возвысил голос. В мемуарах Ельцин пишет, что после этой встречи ему «стало стыдно перед теми, кто в меня верил…». В разговоре он попытался воткнуть ответную шпильку Чубайсу: «А вы в приватизации тоже допустили многие ошибки». Но он прислушался к совету, и в тот день непродуманный план был отменен. К счастью для России и для собственной репутации, Ельцин принял разумное решение — за которое те, кто обвиняет его в необольшевизме, ни разу его не поблагодарили. «У президента хватило мудрости, — очень точно отмечает Куликов, — перешагнуть через себя, через свой характер. Он понял, что затея может кончиться трагически, что его пытаются использовать».
В мемуарах самого президента эти приготовления к переносу выборов описываются тоже.