Как российские СМИ проиграли войну за «Связьинвест»

Открытое акционерное общество «Связьинвест» (ОАО «Инвестиционная компания связи») было образовано указом президента № 1989 от 10 октября 1994 года и двумя постановлениями правительства РФ № 1297 от 25 ноября 1994 года и № 742 от 24 июля 1995 года. Первая попытка приватизации блокирующего пакета акций компании итальянской «Стэт» сорвалась, а вторая состоялась 25 июля 1997 года.

Второй конкурс столкнул между собой интересы двух финансово-промышленных групп. С одной стороны, в аукционе участвовала компания «МОСТ» Владимира Гусинского, который привлек на свою сторону «Альфа-Групп», испанскую телефонную компанию Telefonica SA, инвестиционный банк Credit Suisse First Boston и несколько частных инвесторов. А с другой стороны участвовал «ОНЭКСИМ-банк» Владимира Потанина вместе с «Ренессанс-Капиталом» во главе с Борисом Йорданом, Deutsche Bank, Morgan Stanley и фондом Джорджа Сороса Quantum. Последние и выиграли аукцион, заплатив на $165 млн больше ($1,875 млрд против $1,710 млрд). После этого конкурса в России прошла информационная война с использованием целого ряда крупных СМИ. Одним из эпизодов войны стало «дело писателей», которое привело к ряду правительственных отставок.

Переговоры на берегу

«Значит, существовал отдельно ‘Связьинвест’ и отдельно ‘Ростелеком’, – объяснял годы спустя бывший глава Госкомимущества Альфред Кох. – Последний отвечал и отвечает за международную и междугороднюю связь. А ‘Связьинвест’ — это просто холдинг, который включает в себя контрольные пакеты всех региональных телефонных операторов. Областные и городские телефонные сети. И там, короче, надо было подготовить слияние ‘Связьинвеста’ и ‘Ростелекома’, сделать прозрачной всю документацию, чтобы инвесторы могли посмотреть и так далее и так далее. Большая работа была проведена, чтоб заставить Минсвязи все это сделать».[note]Кох, Альфред; Свинаренко, Игорь. «Ящик водки». «Эксмо», 2003.[/note]

Эту большую работу перед аукционом провел хозяин «Медиа-Моста», владелец НТВ и «Эха Москвы», газеты «Сегодня» и журнала «Итоги» Владимир Гусинский. Он «с полным основанием претендовал на покупку акций ‘Связьинвеста’», указано в мемуарах Бориса Ельцина (они написаны Валентином Юмашевым, главой администрации президента во время конфликта вокруг «Связьинвеста» и тогда еще будущим зятем президента). Гусинский «долго договаривался с участниками проекта внутри правительства», «договаривался с военными, ФСБ, ФАПСИ, боролся за то, чтобы военные частоты сделать гражданскими, хотел создать с помощью западных инвестиций мощную современную компанию по производству и обслуживанию средств связи и телекоммуникаций».[note]Ельцин, Б. Н. «Президентский марафон: Размышления, воспоминания, впечатления». РОССПЭН, 2008.[/note]

Как вспоминал Кох, он познакомился с Гусинским в 1996 году, во время избирательной кампании президента, и с тех пор они часто обедали. «И тут ко мне приходит Гусь, – рассказывал он Игорю Свинаренко. – И говорит: так и так, я столько сделал для Ельцина… А мне ничего не досталось. Я ему говорю: Вов, а кто ж тебе виноват-то? Ты до 1996 года обличал наши аукционы, как обычные, так и залоговые, объяснял, что это недостойная человечества деятельность – участвовать в приватизации. Другие люди себе понапокупали разного на этих аукционах, а тебе ничего не досталось, потому что ты ничего не покупал. Хотя ты, кстати говоря, неплохо устроился с теле- и радиочастотами – и с одной (НТВ), и с другой (‘Эхо Москвы’). Ни за одну ты ни копеечки не платил, а стоят они десятки, если не сотни миллионов долларов, никаких аукционов никто не проводил, так что, я думаю, тебе особенно обижаться не на что. <…> И вот пришел он ко мне и говорит – надо приватизировать ‘Связьинвест’. Я ему говорю: если ты такой умный, то помоги мне пробить через спецслужбы приватизацию – ты же с ними вась-вась, а я с ними никак не могу наладить отношения. <…> Мы с ним сразу на берегу договорились, что, если ему нужно кого-то из желающих не допустить к аукциону, то это будет проблема Гуся, а не моя. И он с такой постановкой вопроса согласился. Гусь действительно очень бурно подключился к решению вопроса, и сразу с нами стали все сотрудничать, визировать бумажки, которые раньше годами лежали без движения. В итоге процесс слияния и приватизации сдвинулся с мертвой точки. И вот что интересно. Когда какой-то дядя из правительства просит спецслужбы что-то сделать, они его не слушают. А когда коммерсант Гусинский им что-то говорит, они сразу все делают!»[note]Кох, Альфред; Свинаренко, Игорь. «Ящик водки». «Эксмо», 2003.[/note]

Альфред Кох (на переднем плане) во времена залоговых аукционов. Кадр телевизионного репортажа НТВ.

Гусинский действительно не считал залоговые аукционы «реальными аукционами». «Это было формой перераспределения государственного имущества, которую осуществляло правительство в открытую, – говорил он в августе 1997-го на «Эхе Москвы». – Все остальное это как бы неправда и шелуха, которая это отражает. С моей точки зрения, это неправильно, если мы говорим о честных правилах. Государство не должно перераспределять, кому это дать и не дать. Или если они это уже собираются делать, то есть вводить некий странный, открытый, публичный, недекларируемый механизм, тогда надо определить по каким правилам будет происходить перераспределение».[note]Венедиктов, Алексей; Бунтман, Сергей. Интервью Владимира Гусинского. «Эхо Москвы», эфир 14 августа 1997. https://echo.msk.ru/programs/beseda/12434/[/note]

Но, когда у НТВ возник конфликт с правительством, ему тут же напомнили о некоторых поблажках, которые канал имел. «Два последних года частная телекомпания НТВ оплачивала услуги связистов по государственным тарифам, – писал осенью 1997 года «Коммерсант». – Правительство это устраивало. Бывший председатель ГКИ Альфред Кох на вопрос, прав ли был Владимир Гусинский, когда заявил, что ‘некоторым после выборов правительство отдало слишком много’, ответил: ‘Абсолютно прав. Мы отдали НТВ весь 4-й канал‘. Но все было спокойно до самого конца 1997 года, пока Антимонопольный комитет не заметил, что таким образом нарушается постановление правительства от 7 августа 1995 года, согласно которому гостарифы устанавливаются только для государственных телерадиокомпаний. Антимонопольный комитет сделал вывод, что предоставление такой льготы для частной компании ставит ее ‘в преимущественное положение по отношению к субъектам, работающим на рынке того же товара’. Поэтому Госкомсвязи было предписано прекратить нарушение закона. То есть НТВ должно платить как и все коммерческие структуры».[note]Подлипский, Николай. «Гусинский должен дорого заплатить за свободу слова». «Коммерсант», 23 декабря 1997.[/note]

Впрочем, и в честность проведения конкурса по «Связьинвесту» проигравшие не верили ни до, ни после него. За два дня до конкурса Владимир Гусинский, Владимир Потанин и даже не участвовавший в сделке Борис Березовский прилетали в Анатолию Чубайсу в Сен-Тропе, где вице-премьер отдыхал в то время. Журналист Дэвид Хоффман подробно воспроизвел их диалоги в книге «Олигархи». «По словам Чубайса, магнаты предложили сделку, – пишет он. – Они разделят богатства, подлежавшие приватизации, между собой. В соответствии с их планом Гусинский, поскольку он уже все подготовил, приобретет на аукционе ‘Связьинвест’. Следующая крупная компания, которая будет выставлена на аукцион, РАО ЕЭС, достанется Потанину. По словам Чубайса, у них были проработаны все детали: акции, объемы, условия. ‘Мы пришли к соглашению, – сказали они, обращаясь к Чубайсу. – А ты согласен?’ ‘Нет! – сказал Чубайс. – Я не согласен. Ребята, будет аукцион!’».[note]Хоффман, Дэвид. “Олигархи. Богатство и власть в новой России”, КоЛибри. 2007.[/note] Чубайсу, как он скажет спустя годы, очень хотелось «хотя бы немного отмыться от претензий по залоговым аукционам», проведя честный конкурс.[note]Филиппов, Петр. “Россия: трудный путь к частной собственности. Интервью с А.Б. Чубайсом”. Сентябрь 2010 http://www.ru-90.ru/content/россия-трудный-путь-к-частной-собственности-интервью-с-аб-чубайсом[/note] Свою логику Чубайс объяснял позже и документалисту Александру Гентелеву.

Валентин Юмашев вспоминал в интервью специально для проекта YeltsinMedia, как «Чубайс и Немцов сказали, что по ‘Связьинвесту’ они проведут честный конкурс». «Когда никаких договоренностей под столом, все открыто, кто больше денег даст, тот и победит, – объяснял он. – Как это ни парадоксально звучит, я был категорически против того, чтобы проводился вот такой честный конкурс. Я был главой администрации, и у нас в связи с конкурсом с Чубайсом и Немцовым было несколько недель очень серьезных, тяжелых и горячих разговоров. Я считал, что нужно, чтобы в этом конкурсе победил Гусинский, что нужно попросить у него максимальную цену, которая бы устроила правительство, и договориться со всеми, что это – последний, вот такой, договорный конкурс, и дальше все конкурсы честные, открытые, прозрачные. Чубайс с Немцовым считали, что этот момент очень показательный, важный, краеугольный для правительства, что именно в этой точке общество должно поддержать правительство, которое наконец-то проведет честный конкурс, а они смогут продемонстрировать, что власть уже достаточно сильная и бизнес не может диктовать условия правительству. Моя позиция была в том, что нельзя так, в один момент, менять правила игры, которые до этого были созданы, иначе после этого такой будет удар по правительству, от которого правительство не оправится. Я считал, что таких ресурсов еще нет, что, к сожалению, власть еще слаба и будет не в состоянии отбиться от того, что будет происходить. Через полгода, говорил я им, мы закончим с правительством молодых реформаторов, и у нас такого правительства больше не будет. К сожалению, ровно это и произошло».[note]Ростова, Наталия. «Валентин Юмашев, глава администрации президента в 1997-98 годах: В девяностых администрация президента на журналистов не давила». «Расцвет российских СМИ. Эпоха Ельцина (1992-1999)». http://www.yeltsinmedia.com/interviews/yumashev/[/note]

В августе того же года Владимир Гусинский в эфире своего радио рассказывал о встрече с Чубайсом во Франции так. «Вопрос на самом деле касался не конкретного конкурса, а касался вообще принципиально правил игры, правил игры на рынке, – говорил он на «Эхе Москвы». – И было очень важным понять, какие они есть, включая по этому конкурсу, какие они будут, чтобы нам их представлять, как один из предпринимателей, работающих на этом рынке, какие правила будут использоваться по этому конкурсу и в перспективе в будущем. Это был основной вопрос».[note]Венедиктов, Алексей; Бунтман, Сергей. Интервью Владимира Гусинского. «Эхо Москвы», эфир 14 августа 1997. https://echo.msk.ru/programs/beseda/12434/[/note]

Присутствие Березовского, не принимавшего участия в сделке по «Связьинвесту», на переговорах о его судьбе, Гусинский позже объяснял тем, что тот, будучи заместителем секретаря Совета безопасности по должности «занимался конкретными совершенно вопросами, связанными с информационной безопасностью и с безопасностью систем телекоммуникаций».

Свое видение тех событий есть и у Петра Авена. «На самом деле сюжет был простой, — вспоминал он. – Была концепция Чубайса – я считаю, глубоко порочная – раздача собственности. Распределение ее по каким-то заслугам. Мы, ‘Альфа’, всегда были противниками этого. Апогеем этой истории были залоговые аукционы, но в принципе ‘Связьинвест’ был продолжением. Гусинский считал, что ‘Связьинвест’ скорее делили, чем покупали. В какой-то момент Потанин обещал в этом не участвовать и отдать все Гусинскому. Но Потанин говорил, что ему невозможно просто так уйти, потому что он обещал Соросу. Поэтому была достигнута договоренность, что конкурс будет проведен. <…> Цифра была обговорена, переговоры вел Гусинский. И когда мы дали свою цифру, Потанин, который должен был дать меньше, дал чуть-чуть больше и выиграл. Обманул».[note]Авен, Петр. «Время Березовского». Corpus, 2018.[/note]

Как стало известно позже Хоффману, Березовский и Гусинский на той встрече во Франции обвинили Альфреда Коха в работе в интересах Потанина и его «ОНЭКСИМа». (Здесь и далее написание этой финансовой группы различается в зависимости от того, как она указывается в различных источниках.) До марта 1997 года Потанин занимал должность вице-премьера правительства, но, потеряв ее, решил принять участие в конкурсе. «Я знаю, что Кох играет на стороне Потанина, и я это докажу, пообещал Гусинский Чубайсу во Франции, — писал Хоффман. – Я обещаю большой скандал, если Потанин не выйдет из аукциона, добавил он».[note]Хоффман, Дэвид. “Олигархи. Богатство и власть в новой России”, КоЛибри. 2007.[/note]

Но Чубайс встал на защиту Коха, хотя именно Кох уже не раз проводил те самые залоговые аукционы, предшествовавшие «Связьинвесту», и у него действительно были особые отношения с Потаниным. Спустя годы на реплику Игоря Свинаренко «в те времена Потанин был твой дружок» Кох чистосердечно отвечал: «Да. И еще я был его подчиненный. Когда Чубайс и Казаков ушли в администрацию президента, то вице-премьером, который курировал Госкомимущество, стал как раз Потанин».[note]Кох, Альфред; Свинаренко, Игорь. “Ящик водки”. “Эксмо”, 2003.[/note]

Березовского, впрочем, не устраивала не только декларируемая Чубайсом быстрая смена аукционных правил игры, он и Чубайса видел в иной роли, чем тот хотел играть. «Чубайс хорошо исполняет задания, которые дает ему хозяин, – объяснял магнат спустя годы. – В свое время он был нанят на работу теми, кого потом стали называть ‘семибанкирщиной’. Он был наемным служащим с очень хорошей зарплатой».[note]Березовский, Борис. «Автопортрет, или Записки повешенного». Центрполиграф, 2013.[/note] Когда в 1996 году «нам нужно было выиграть президентские выборы», говорил Березовский, Чубайс «адекватно справился с задачей», считал он, а вот в роли регулятора рынка Березовский Чубайса не видел.

Михаил Лесин, Борис Березовский и Владимир Гусинский в день инаугурации президента. Кадр из фильма Александра Гентелева «Олигархи».

Впрочем, Валентин Юмашев и спустя годы не верит в то, что интерес Березовского был исключительно идеологическим. «Я думаю, Березовский оговорил какое-то свое участие в будущей победе, – говорил он в интервью автору этих строк. – Просто из идейных соображений он бы в такой истории не участвовал. Никак не могу подтвердить эти слова, просто по его включенности во всю эту историю сужу. Думаю, у него дальше были какие-то договоренности с Гусинским».[note]Ростова, Наталия. «Валентин Юмашев, глава администрации президента в 1997-98 годах: В девяностых администрация президента на журналистов не давила». «Расцвет российских СМИ. Эпоха Ельцина (1992-1999)». http://www.yeltsinmedia.com/interviews/yumashev/[/note]

29 июля первый вице-премьер Борис Немцов заявил в интервью «Комсомольской правде», что несмотря на «беспрецедентное, хамское давление на власть», «состоялся честный аукцион».[note]Без подписи. «Банкформирования: Игра без правил». «Огонек», 4 августа 1997.[/note] А уже после кульминации скандала он скажет Юрию Щекочихину, что война была предопределена, так как шел жестокий спор о дальнейших путях развития России. «Если еще в 96-м году этот спор был между вульгарным коммунизмом и вульгарным капитализмом, то сейчас это гораздо более тонкий выбор, – говорил он. <…> Сейчас – другое: какой рынок нужен России? Какой капитализм нужен России. <…> Первый капитализм – номенклатурно-бюрократический. Автор этого капитализма – Лужков. Лозунг этого капитализма: ‘Вся власть, собственность и деньги принадлежат чиновничеству’. Яркий пример – Москва. <…> [Второй путь – ] олигархический. Его автор – Березовский. Вся власть, собственность и деньги принадлежат узкой группе корпораций, компаний, людей, но не бюрократии. Именно поэтому такая конфронтация между Березовским и Лужковым – идеологическая конфронтация. Модель Березовского: правительство – это куклы, президент – это кукла, мы их всех тут сегодня поставили – завтра скинем, нам не нравится Чубайс – мы его уберем. Газпром, еще пять-шесть компаний управляют страной. <…> На мой взгляд, оптимален для России народный капитализм. Административная власть – избранникам народа, собственность и деньги как можно большему количеству граждан. <…> Вот отсюда конфликт между Березовским и Лужковым, между Лужковым и Немцовым, между Березовским и Немцовым…».[note]Щекочихин, Юрий. «Борис Немцов: «Настоящая демократия – это гарантия от подлости». «Новая газета. Понедельник», 1 декабря 1997.[/note]

Российские СМИ в 1997 году

После выборной президентской кампании 1996-го в медиа произошли большие изменения, а 1997-й полностью перекроил карту российских СМИ. Осенью 1996-го указом президента, вне конкурса, частоту для круглосуточного вещания получило НТВ, в 1997-м Владимир Гусинский объявил об уходе из банковского бизнеса и сосредоточился на медиаактивах.

В конце 1997 года генеральным директором НТВ был назначен Олег Добродеев, так как его предшественник, Игорь Малашенко, ушел на повышение – руководить всем «НТВ-холдингом». (Он, кстати, после успешных для команды Ельцина выборов отказался от предложения возглавить администрацию президента.) С 1 января 97-го начал вещать и другой канал – Ren-TV Ирены и Дмитрия Лесневских.

К 850-летию основания Москвы (а на самом деле – с прицелом на выборы 2000 года) был запущен столичный канал ТВ-Центр. После летнего указа президента 1 ноября появился телеканал «Культура».

Из ВГТРК после публичного скандала со своими подчиненными ушел Эдуард Сагалаев, и его место занял Николай Сванидзе, работавший в компании со дня основания.

Осенью пост главы ОРТ вместо Сергея Благоволина достался Ксении Пономаревой. Реорганизацию в 1997 году пережил издательский дом «Коммерсант», главным редактором одноименной газеты был назначен Раф Шакиров, а под управлением Сергея Мостовщикова в том же «Коммерсанте» был перезапущен журнал «Столица». (Смотреть интервью с ним программе ОРТ «Час пик».)

Олигарх Владимир Потанин ушел с поста первого вице-премьера в марте этого же 97-го, и именно тогда в правительство пришли «младореформаторы» – Анатолий Чубайс и Борис Немцов. Последнего вызвали на работу в Москву из Нижнего Новгорода, готовя в преемники президента. Потанин же стал наращивать свое присутствие в СМИ. Когда 1 апреля «Известия» перепечатали статью из Le Mond с оценкой состояния премьер-министра России («Черномырдин имеет состояние в 5 миллиардов долларов?»), Потанин ввязался в битву с «ЛУКойлом» – за право владеть газетой.

Это был первый захват СМИ «финансово-промышленной группой» в новейшей истории, он широко освещался в прессе шокировал и страну, о скандале писала и мировая пресса. Установив над «Известиями» контроль, потанинский «ОНЭКСИМ» уволил главного редактора газеты – Игоря Голембиовского, избранного коллективом после путча 1991 года. Новым редактором стал Василий Захарько, которого поменяли через год на Михаила Кожокина. При поддержке Бориса Березовского, которого «Известия» прежде много критиковали, Голембиовский основал «Новые известия», газета вышла в свет осенью. Помимо «Известий» «ОНЭКСИМ» купил «Комсомольскую правду», поменяв и в ней главного редактора (именно с тех пор газетой руководит Владимир Сунгоркин), и начал издавать новую качественную газету – «Русский телеграф» под руководством Леонида Злотина (она просуществовала всего год и была закрыта после кризиса 1998-го). Эти издания добавились к «Эксперту», который был запущен ранее также при помощи вливаний «ОНЭКСИМа». В конце концов, для управления растущими медиаактивами банк создал холдинг «Проф-Медиа».

В этом же, 1997-м журналистское сообщество впервые столкнулось с похищениями журналистов в Чечне, в которой война уже официально кончилась. Сначала выкрали сотрудников ИТАР-ТАСС и «Радио России» – Николая Загнойко, Юрия Архипова, Льва Зельцера и Николая Мамулашвили, а затем – НТВшников, группу Елены Масюк, вместе с которой 101 день в плену пробыли Илья Мордюков и Дмитрий Ольчев. В октябре три дня несвободы пережили корреспонденты телепрограммы «Совершенно секретно» и еженедельника «Собеседник» Михаил Маркелов, Дмитрий Новоселов и Михаил Сердюков.

В 1997-м заявили о себе «Русское радио», сетевой «Русский журнал» Глеба Павловского, компания «Яндекс», Леонид Парфенов запустил новый телепроект «Намедни. 1961-1991», а Елена Ханга стала ведущей «Про это».

Здоровье президента Ельцина после перенесенной осенью 1996-го операции на сердце по-прежнему оставляло желать лучшего. Имиджмейкеры порекомендовали новый жанр общения с аудиторией – еженедельные радиообращения. (Как спустя годы признался Олег Добродеев, многие из них сочинялись журналистами НТВ.) [note]Добродеев, Олег. «Открытое письмо Евгению Киселеву». «Известия», 9 апреля 2001.[/note]

Что касается «войн компроматов», то российские СМИ, получившие свободу в конце 80-х, вести их научились довольно быстро. Аудитория уже переживала скандал с «одиннадцатью чемоданами компромата» набиравшего популярность вице-президента Александра Руцкого – тот обвинял близких к Ельцину чиновников в преступлениях, а потом его самого обвинили во владении счетом в швейцарском банке. Россияне на себе испытали невероятную по силе пропагандистскую кампанию в пользу Бориса Ельцина в 1996-м. Новости от Евгения Киселева о «государственном перевороте» в ночь с 19 на 20 июня того же года тоже мало кого оставили равнодушным. (Подробнее о «коробке из-под ксерокса».)

«До 1996-го года была все же более-менее честная борьба (по крайней мере, — в средствах массовой информации), а после 96-го года честной борьбы не было, – говорил в интервью для проекта YeltsinMedia профессор Андрей Рихтер. – Все стало ясно. И, соответственно, изменилась государственная политика по отношению к СМИ, уже никаких новых свобод после 96-го СМИ не получили. Никакого расширения свободы уже не было, было только сужение, регламентация и зачистка под будущие выборы. Все остальное было просто ширмой. <…> Вот эти пять месяцев 96-го года не только привели к победе Ельцина, но показали всем, кому это было интересно знать, что можно делать со свободой СМИ».[note]Ростова, Наталия. «Андрей Рихтер, профессор, эксперт в области права СМИ: ‘Вовлеченность в общеевропейский демократический процесс не позволяла взять СМИ за горло'». «Расцвет российских СМИ. Эпоха Ельцина (1992-1999)». http://www.yeltsinmedia.com/interviews/richter/[/note] К моменту начала «банковской войны» СМИ уже научились создавать и публично уничтожать политиков, как это случилось с Александром Лебедем в том же 1996-м.[note]Ростова, Наталия. «Как взлетал и падал генерал Лебедь. Роль СМИ в его биографии». «»Расцвет российских СМИ. Эпоха Ельцина (1992-1999)». http://www.yeltsinmedia.com/articles/lebed/[/note]

Совсем незадолго до «писательского дела», в июне 1997-го, разразился первый «банный» скандал, приведший к отставке федерального министра. Фото министра юстиции Валентина Ковалева и трех девушек в джакузи было опубликовано Ларисой Кислинской в газете «Совершенно секретно»[note]Кислинская, Лариса. “А министр-то голый. Как банкир Ангелевич министра приручил”. “Совершенно секретно”, 19 июня 1997.[/note], затем тему продолжил Сергей Доренко на ОРТ. Да и распечатки телефонных переговоров в СМИ как элемент борьбы элит между собой уже давно не были новым приемом.

«Утверждение о возрастании криминального влияния на газеты, к сожалению, имеет под собой основания, — писал главный редактор «Московской правды» Шод Муладжанов. – Криминальный капитал в Москве действительно в некотором смысле преобладает и над политическим, и над официальным финансовым. Тот, кто внимательно читает так называемый ‘компромат’, разоблачительные статьи, неплохо ориентируется во взаимоотношениях финансовых и криминальных структур в Москве, легко может вычислить заказчика публикаций. Эти смелые разоблачения нередко носят явно заказной характер. Когда публикуются стенограммы беседы какого-то чиновника с неким финансистом, то возникает вопрос: а кто записывал? Не журналист. Предположим, какие-нибудь правоохранительные органы, но имеют ли они право делиться этой стенограммой с журналистом? Если же они делятся, то кому это надо, по чьей просьбе, по чьей инициативе, с чьего разрешения? Любой компромат, как правило, сопровождается тем, что чекисты называли ‘торчащими ушами’: их всегда видно, а грамотному человеку и понятно, откуда торчат уши и кому они принадлежат».[note]Муладжанов, Ш. С. «Капитал и пресса». «Вестник Моск. Ун-та». Сер. 10, «Журналистика». 1998, №1.[/note]

Новая информационная война при этом все же отличалась от предыдущих. Недавно образованные олигархические корпорации СМИ, еще вчера объединенные борьбой против коммунистов, впервые начали столь активную кампанию против оппонентов своих владельцев, а ими были как другие олигархи, так и правительственные чиновники. Валентин Юмашев, работавший над мемуарами Бориса Ельцина, так описывал эту «войну» устами президента: «Аукцион по ‘Связьинвесту’ заполнил все первые полосы газет. ОРТ и НТВ каждый день выдавали какие-то малопонятные бюллетени типа: ‘Смерть врагам и конкурентам’. На дикторов было жалко смотреть. Они сидели в экранах испуганные, таращили глаза на телесуфлер, стараясь ничего не перепутать в этом наборе слов».[note]Ельцин Б.Н. Президентский марафон: Размышления, воспоминания, впечатления… / Борис Ельцин. – М.: «Российская политическая энциклопедия» (РОССПЭН), 2008.[/note]

Это была война между несколькими политическими акторами, отмечала политолог Лилия Шевцова, «каждый из которых претендовал быть основной политической силой: между реформаторами и стоявшим за их спиной Потаниным, с одной стороны, и группой Березовского – Гусинского, с другой». «Последние явно сблизились с Черномырдиным, который вряд ли спокойно относился к слишком амбициозному поведению молодых членов своего правительства, – писала она. – Впрочем, и без ‘Связьинвеста’ фрагментация российского правящего класса была неизбежна. Ее вызвали несколько факторов: новый этап приватизации, подготовка к будущим президентским выборам и поиск кандидатов на президентский пост, новый виток борьбы за влияние на Ельцина, различное понимание иерархии задач, стоявших перед Россией. Разумеется, сам факт фрагментации правящего класса свидетельствовал и о том, что его позициям в этот момент ничто не угрожало. Жесткость клановой борьбы в этот период была во многом связана со стремлением отдельных группировок обеспечить себе более выигрышные позиции в случае ухода Ельцина. Борьба шла прежде всего вокруг способов осуществления групповых интересов. Но углублявшиеся противоречия рано или поздно должны были найти отражение в разных концепциях осуществления власти. Начавшаяся борьба получила отражение в резкой полемике печатных изданий, контролируемых разными кланами. По жесткости и агрессивности, по использованию недипломатических приемов этому не было аналогов в короткой истории российских СМИ».[note]Шевцова, Лилия. «Режим Бориса Ельцина». Московский Центр Карнеги, РОССПЭН, 1999.[/note] После череды правительственных отставок кампания получила шутливое название – «Разгон Союза Писателей». «Советских людей увольняют за занятие литературой! Позор!» — куражился один из зачинателей кампании, Александр Минкин.[note]Минкин, Александр. «Советских людей увольняют за занятие литературой! Позор!», «Новая газета. Понедельник», №46, 16 ноября 1997.[/note]

Украденный кошелек

После того, как были вскрыты конверты и объявлен победитель, Гусинский пришел в бешенство. Сам он, с тех пор как был вынужден покинуть Россию, традиционно отказывается от каких бы то ни было комментариев. А вот первый главный редактор газеты Гусинского «Сегодня», а позже – официальный представитель «Медиа-Моста» Дмитрий Остальский так объяснял автору этих строк причины бурных эмоций. «Там была обида очень сильная, — рассказывал он в интервью в 2009 году. – С точки зрения корпорации, это было сделано нечисто, нечестно и нехорошо. <…> Насколько я помню сейчас (деталей уже не помню практически никаких, кроме самого названия – ‘Связьинвест’), было реальное ощущение того, что кошелек на улице украли. Обидно! Хочется в милицию заявить, а милиция-то и украла».[note]Ростова, Наталия. «‘Были люди, которые считали меня предателем’. Главный редактор газеты ‘Сегодня’ (февраль 1993–октябрь 1996) Дмитрий Остальский». Slon.ru/ Republic.ru, 29 сентября 2009. https://republic.ru/posts/13208[/note] Впрочем, использование своих СМИ Гусинским он называл ошибкой.

Война «началась, с моей точки зрения, по достаточно простой причине, и, в основном, — из-за Чубайса», – вспоминал другой медиаменеджер империи Гусинского, Игорь Малашенко в интервью, записанном специально для проекта YeltsinMedia зимой 2018 года.[note]Ростова, Наталия. «Игорь Малашенко, один из создателей НТВ: ‘Всякая аудитория имеет то телевидение, которого заслуживает'». «Расцвет российских СМИ. Эпоха Ельцина (1992 — 1999)». http://www.yeltsinmedia.com/interviews/malashenko/[/note] Чубайс, по мнению Малашенко, «сначала заверял Гусинского, что да, он получит ‘Связьинвест’, никто из олигархов, которые уже нахапали куски, поощряться не будет, но он должен был выставить, естественно, приличную сумму, и все там было бы пристойно. В нарушение всего этого на конкурс выставился Потанин, а он был политическим проектом Чубайса, который видел его президентом. Он накачал Потанина деньгами, сверх всякой меры, отдав ему счета таможни (а на таможенных счетах тогда были совершенно гигантские остатки), поэтому для Потанина не составляло никакого труда перебить заявку Гусинского».

Сергей Зверев, еще один крупный деятель в «Медиа-Мосте», ответственный за связи с правительством и внешний пиар, вспоминал в интервью для проекта YeltsinMedia о том, что победа консорциума с участием Гусинского была настолько согласована с участниками, что им, Зверевым, заранее был написан пресс-релиз по итогам конкурса. «Там были определенные договоренности, хорошие они или плохие, но они были», — пояснял он. «У меня в этот день, 25 июля, в пятницу, если мне память не изменяет, было какое-то мероприятие, — вспоминал он в интервью. – Я где-то по городу бегал, потому что у меня все было готово, были готовы согласованные с обеими сторонами участников этого марлезонского балета пресс-релизы. <…> Еще раз говорю – согласованные с обеими сторонами марлезонского балета. В них было написано, что проигравшая сторона будет принимать участие в реализации этих проектов, это будут совместные проекты. Я это согласовал, у меня все было готово. Когда проходил аукцион, я где-то ездил, а потом раздался телефонный звонок: бросай все, приезжай. Я приехал. В кабинете Гусинского была некая группа людей, они пили коньяк. Там были Гусинский, Березовский, Андрюша Цимайло, Джан Замани, Бадри [Патаркацишвили]. Или не было Замани? Ну, не важно. И вот я пришел. Ну чего, говорю, вас поздравить можно? Да мы проиграли, говорят. Ладно вам дурака валять! Серьезно, говорят, проиграли. <…> А там сбоку стояли кресло и банкетка, диванчик. Там как раз сидит Гусинский с Березовским. <…> Тоже пьют коньяк. Березовский активно бегает, крыльями хлопочет. Так и потеряли страну».[note]Ростова, Наталия. «Сергей Зверев, один из создателей НТВ: ‘Воевала не только сторона Гусинского-Березовского. Там и с другой стороны были полководцы'». «Расцвет российских СМИ. Эпоха Ельцина (1992-1999)». http://www.yeltsinmedia.com/interviews/zverev/[/note]

После объявления результатов того конкурса прошла еще и встреча олигархов с Чубайсом, вспоминал Петр Авен. «Вот как по телевизору показывают бандитские сходки с авторитетами – это была такая олигархическая сходка, где все приехали в московскую мэрию к Гусинскому, – рассказывал он в своей книге о Березовском. – Были представители всех кланов – Ходорковский, Невзлин, Потанин, Малкин, Смоленский и так далее. Кончилось это скандалом. Потанин сказал, что ничего не отдаст, Чубайс его, в общем, поддержал. Вокруг этого сложилась такая большая война. <…> Там впрямую говорилось, кто что о ком думал. После чего мы с Борисом спустились к Гусинскому, и Гусинский стал раздавать прямые команды Малашенко, Жене Киселеву о том, что надо делать с Потаниным, с Чубайсом и с Немцовым. В этот момент началась война. И кончилось это все ‘делом писателей’».[note]Авен, Петр. «Время Березовского». Corpus, 2018.[/note]

В интервью для проекта YeltsinMedia я спросила Михаила Ходорковского, помнит ли он ту кампанию 1997 года и как к ней относится. Не очень хорошо, но помнит, ответил он. Ходорковский рассказал, что «и тогда относился к этому фигово, – Гусинского кинули, это без разговоров, но, на мой взгляд, если бы он вел себя более взвешенно, он бы мог получить от компенсации больше, чем от владения пакетом. <…> Мне кажется, Гусинский решил пойти по пути Бориса Абрамовича [с ОРТ]. Мол, видите, НТВ такое хорошее, но денег нам тоже не хватает и нам бы тоже что-нибудь на кормление… И ему сказали: ну ладно, ты сейчас трать ресурсы в рамках избирательной кампании, а мы тебе отдадим на кормление ‘Связьинвест’. Он сказал: ‘окей’. Понятно, что из-за тех методов, которыми он вел ту избирательную кампанию [1996 года], он потерял большой кусок аудитории и рекламного рынка. Много потерял. А когда пришел выставлять счета, ему сказали: знаешь, а в общем-то, мы тебе ничего и не должны. Ну, он огорчился». (Полностью интервью с Ходорковским опубликовано в нынешнем выпуске YeltsinMedia.)

Управленцы «Медиа-Моста» нехотя согласились на эту войну. «Я был категорически против каких-то медийных войн, что тоже давно отражено в каких-то книжках и моих интервью, – вспоминал Малашенко в разговоре для YeltsinMedia. – Но, к сожалению, Березовский жил по своим правилам, и Доренко в первой же программе после аукциона стал громить правительство. Гусинский не удержался тоже, и, отдавая указания напрямую, вовлек в эту войну НТВ. Я никого не хвалю. Но, если вы хотите знать, кто нажал спусковой крючок в ситуации, то я считаю, что это был Чубайс».[note]Ростова, Наталия. «Игорь Малашенко, один из создателей НТВ: ‘Всякая аудитория имеет то телевидение, которого заслуживает'». «Расцвет российских СМИ. Эпоха Ельцина (1992-1999)». http://www.yeltsinmedia.com/interviews/malashenko/ [/note] (Чубайс отказался от интервью для проекта YeltsinMedia.)

В интервью американскому журналисту Дэвиду Хоффману, автору книги «Олигархи» Олег Добродеев рисовал различия между выборами 1996-го и «банковской войной 1997 года». «У меня были сомнения, очень большие сомнения, – говорил он. – Одно дело использовать журналистов и телевидение для борьбы против Зюганова и коммунистов, что было «ясно, объяснимо и абсолютно понятно каждому», но спор вокруг «Связьинвеста» носил коммерческий характер. Следует ли журналистам рисковать своей репутацией в войне между алчными предпринимателями? «Это была позорная ситуация для средств массовой информации в целом», – вспоминал он.[note]Хоффман, Дэвид. «Олигархи. Богатство и власть в новой России». КоЛибри, 2007.[/note] В конце этого года Добродеев будет назначен генеральным директором НТВ, а его предшественник на этом посту Малашенко станет главой всего «НТВ-холдинга».

Против той войны был и Зверев. «Я считал, что ее надо начинать позже, – признался он. – <…> Обе стороны имели много, скажем так, фактологического материала, что одна сторона, что другая».[note]Ростова, Наталия. «Сергей Зверев, один из создателей НТВ: ‘Воевала не только сторона Гусинского-Березовского. Там и с другой стороны были полководцы'». «Расцвет российских СМИ. Эпоха Ельцина (1992-1999)». http://www.yeltsinmedia.com/interviews/zverev/[/note] Он, впрочем, не помнит, почему эти материалы получил именно Минкин. «Было большое полотно всяких стрелочек, в которых вдруг проскочило название, которое где-то кто-то уже слышал, какой-то офшорной компании, – вспоминал он в интервью. – И, зацепившись за это название и воспоминания, начали тянуть дальше».

Начало кампании

Первый удар по «правительству младореформаторов» нанес Сергей Доренко. На следующий день после аукциона в эфире ОРТ он говорил, что «весь российский бизнес говорит, что Кох пишет условия аукционов для своих друзей так, чтобы выгоду ни в коем случае не получили те, кто не сумел договориться с Кохом». Называя Потанина «кидалой», которому «все сходит с рук, даже то, что он во время работы в правительстве не решил ни одного вопроса, кроме перевода двух третей бюджета в ОНЭКСИМ», Доренко рассказывал о том, как именно Потаниным был «отприватизирован» завод «Череповецкий Азот».[note]Доренко, Сергей. ОРТ, «Программа Сергея Доренко». 26 июля 1997, 21:00.[/note] Как позже он рассказывал Петру Авену, Березовский его «начинал настраивать, что вот такой-то ОНЭКСИМ плохо в Череповце платит людям зарплату». «На что я говорил: ‘Давайте, тащите бумаги с синими печатями – настоящие бумаги, не ксерокопии, – и будем разбираться с ОНЭКСИМом’, – рассказывал Доренко. – Он обещал, что бумаги привезут. Я смотрю материал про олигархов, я говорю: ‘Я не понимаю, там дебет, кредит, херня всякая. Пришли мне умного парня, чтобы умный парень рассказал, что тут написано’. Он мне присылает Сашу Волошина. Я говорю: ‘Александр Стальевич, вы садитесь вот там в углу, вот вам желтые бумажечки, вы лепите желтые бумажечки и человеческим языком объясняйте, что тут написано’. И он сидел у меня два часа, читал, маркером отчеркивал… Вот так строилась работа».[note]Авен, Петр. «Время Березовского». Corpus, 2018.[/note]

«Видимо, это были некие фантазии Доренко», – так сейчас Волошин прокомментировал слова Доренко проекту YeltsinMedia. Но говорить о событиях 1997 года отказывается, объясняя это тем, что он «не самый сведущий человек про это дело». (Помощником Валентина Юмашева в администрации президента Волошин был назначен в ноябре того же года, а главой администрации стал в марте 1999-го.)

Доренко же с гордостью вспоминал о той кампании, когда «метелил по-черному». «Наверное, я – лучший из воинов, – говорил он в 2006 году автору этих строк. – Чемпион. Но это не заносилось за деньги. Мне говорили: ‘Вот документы – ‘Онэксим’ приватизнул завод, не выполнил условия инвестиционного соглашения, людям недоплачивают’. Я говорил: ‘Выдаю’. Каким-то образом это просачивалось через руководство канала к Березовскому. Он звонил и говорил: ‘Старик, умоляю, не надо этого делать! Юмашев нас закроет, разорит канал!’. Материалы задерживали. Когда ‘Связьинвест’ происходит, звоню Березовскому: ‘Борь, помнишь героя Гоголя? ‘Ну что, сынку, помогли тебе твои ляхи?’. Я ‘Череповецкий азот’ уже два месяца не выдаю!’. Он отвечает: ‘Делай что хочешь!’. Я выдаю. А мне говорят, что я открыл войну по заказу Березовского. Выдаю в следующей передаче вторую часть, а мне – жуткие звонки: ‘Что ты творишь? Мы уже договорились!’. Я говорю: ‘Борь, а я-то в курсе, о чем вы договорились?! Але, они не выполнили условия инвестиционного соглашения! Они должны рабочим бабок, пусть заплатят!’».[note]Ростова, Наталия. «Сергей Доренко: ‘Надо покаяться? Пожалуйста!’» «Новая газета», 28 Сентября 2006. https://www.novayagazeta.ru/articles/2006/09/28/27774-sergey-dorenko-nado-pokayatsya-pozhaluysta[/note] По словам Доренко, уже после отъезда из России, в Яффе, Владимир Гусинский признался ему: «‘Череповецкий азот’ тебе забросили мои спецухи». «Как забросили? – пояснял Доренко. – Организовали ходоков к Ленину, снарядили рабочих. – Я ему говорю: ‘Володь, ты мне бабки за это давал? Нет. А спецухам твоим – спасибо’. Мне не стыдно. Я это сделал. С удовольствием. Кто стоял за тем, что мне принесли документы на Чубайса? Может, тоже спецухи Володи? Не знаю. И знать не желаю. Я обрушивался на всякие группы по мотивам, связанным с моим мироощущением, и это приходилось кстати еще кому-то. Жанр расследования остался, но все, кто этим пользовался, разбежались. Или заткнули свои языки в задницу, сидят и восхваляют Путина».[note]Там же.[/note]

Спустя годы, собираясь написать к двадцатилетию кампании статью для «Радио Свобода»*, я позвонила Доренко. Он, услышав мою просьбу о комментарии, не дал возможности задать ни одного вопроса. «К Минкину! – кричал он – Минкин! Минкин подробно писал, с Гусинским дружил, а я делал короткий репортаж. Минкин, Минкин, Минкин!» И положил трубку.[note]Ростова, Наталия. «Вторая информационная». Радио Свобода, 2 декабря 2017. https://www.svoboda.org/a/28890678.html[/note]

Сам Минкин тоже не воспользовался возможностью дать комментарии.

Александр Минкин в программе Сергея Доренко на ОРТ. Кадр телевизионной программы, ноябрь 1997 года.

«Дело писателей»: первая жертва

«Делом писателей» принято называть другой эпизод войны того года, но, строго говоря, книг вокруг «писателей» было три, и все скандалы начались с выступлений Минкина. 4 августа в «Новой газете» была опубликована «прослушка» датированного 14 мая телефонного разговора Бориса Немцова с бизнесменом Сергеем Лисовским.

Немцов, поддавшийся уговорам Татьяны Дьяченко и переехавший в том году в столицу из Нижнего Новгорода, стал вторым после Анатолия Чубайса первым вице-премьером российского правительства.

Встреча Бориса Ельцина с премьер-министром Виктором Черномырдиным и двумя его первыми заместителями — Анатолием Чубайсом и Борисом Немцовым 26 марта 1997 года. Чумичев Александр/Фотохроника ТАСС

Именно Немцов был инициатором президентского указа № 484, который вышел в мае и впервые обязывал чиновничество публично отчитываться о своих доходах. Судя по распечатке разговора, он очень нервничал, что еще не смог получить обещанный гонорар за книгу «Провинциал»,[note]Немцов, Борис. «Провинциал». «Вагриус», 1997.[/note] а потому – правильно и вовремя заполнить налоговую декларацию. «Я ее сейчас не заполню, допустим, потому что у меня нет денег на самом деле, – говорил он Лисовскому, близкому к собственникам «Вагриуса» (в выходных данных книг издательства он традиционно указывался корректором). – Потом выяснится, что я эти деньги скрыл, будет скандал международный. <…> Этот вопрос стал чисто политическим. <…> Меня интересует дата конкретная и твоя расписка, что в такой-то день будут перечислены такие-то суммы. <…> Я – автор указа и не могу ее заполнить. Я сейчас прошу Бориса Николаевича, чтобы он попридержал указ из-за вас».[note]Минкин, Александр. «Я люблю, когда тарелки очень большие». «Новая газета», 4 августа.[/note] Лисовский уверял, что платеж уже идет.

Под текстом с расшифровкой разговора стояла подпись Александра Минкина. «Задетые лица, конечно, возмутятся, – отмечал он. – Их аргументы известны заранее: а) разговор подслушан незаконно; б) это вторжение в частную жизнь. <…> Мы не знаем, кто подслушал Немцова и Лисовского. Коржаков ли, которому Лисовский не дает покоя? Трофимов ли, вылетевший с Лубянки, возможно, именно за коробку, которую отнял у Лисовского? Следователи Генеральной прокуратуры, где лежат открытые, закрытые и полузакрытые уголовные дела, кажется, на всех губернаторов, министров, депутатов, бизнесменов? А может быть, пожилые реформаторы охотятся на молодых реформаторов, которые слишком бурно делают карьеру? Не знаем. Но в данном случае нам все равно, легально или нелегально записали беседу. Если в ней содержатся факты, важные для общества, то общество должно быть благодарно тем, кто открывает ему глаза».[note]Минкин, Александр. «Я люблю, когда тарелки очень большие». «Новая газета», 4 августа 1997.[/note]

«Фактов, важных для общества», впрочем, Минкин публикацией этой прослушки установить не смог и даже обвинений в высоком гонораре Немцову не предъявлял. После расшифровки разговора стояло примечание: на обращение газеты по поводу гонорара «Немцов четко и обстоятельно объяснил, что его гонорар в 75 тысяч долларов (остальные 25 тысяч получила редактор Крылова) – плата не за русское издание книги ‘Провинциал’, а за право на ее издание во всем мире. И даже есть письмо агентства, предлагающего 170 тысяч марок за право издания ‘Провинциала’ в Германии». «Увы, мы так и не знаем, чем объяснить пронизывающие разговор гнев, панику и спешку», – писал Минкин, признавая, что «Немцов требует денег, но не корысти ради, а токмо чтобы исполнить волю президента и правильно заполнить декларацию». «Стремление к чистоте похвально, – одобрял Минкин. – Жаль, ради этой личной чистоты он на три дня задерживает указ, давая всему жулью лишних трое суток для того, чтобы переписать добро на тещу, на племянника, на Каймановы острова». И высказывал при этом предположение, что Немцов «заботится не столько о чистоте декларации, сколько о чистоте своей кандидатуры к будущим президентским выборам».

Последующий скандал, впрочем, вызвал не сам этот текст, а посткриптум к нему – под заголовком «Кох и его 100 000 палочек». Это был второй «писательский» эпизод той кампании. «Еще один вице-премьер России – Альфред Кох (глава Госкомимущества) – написал книгу ‘Приватизация в России: экономика и политика’, – говорилось в тексте. – Не знаем, какова она в толщину, но швейцарская фирма ‘Serviona Trading S.S.’ заплатила Коху авансом 100 тысяч долларов. Понятно, эта книга никому не нужна. Тем, у кого есть деньги на приватизацию в России, проще купить Коха, чем его книгу».

Первым пострадавшим стал именно он, Кох, и сейчас он называет «дело писателей» «местью Гусинского за то, что ‘Связьинвест’ не был продан ему». Он задается вопросом, а где же, собственно, Минкин взял эту расшифровку, и сам же предполагает, что, если спросить об этом автора, то «он или наврет, или скажет, что это ему Гусинский дал». «А вот Гусинский ее взял в ФСБ, – говорит Кох. – Вот вам и ответ, кому это было нужно и чьи интересы в реальности представляли Минкин и Гусинский. Что бы они про себя ни думали».[note]Ростова, Наталия. «Вторая информационная». Радио Свобода, 2 декабря 2017. https://www.svoboda.org/a/28890678.html[/note]

Через три дня после публикации Минкина, 7 августа, пресс-секретарь Коха Виктория Вергельская объявила, что ее патрон уходит с 9-го числа в отпуск, а Госкомимущество будет преобразовано в министерство.[note]Агентство «Эхо Москвы». «В пресс-службе главы Госкомимущества не подтверждают информацию некоторых СМИ о готовящейся смене руководства ГКИ». 7 августа 1997.[/note] А 13 августа он уволился. Место Коха, которому президент выразил благодарность за работу, занял Максим Бойко, заместитель главы администрации президента. «Кох покинул кресло, чтобы не оказаться на нарах», – писал Минкин в новой статье.[note]Минкин, Александр. «Кох покинул кресло, чтобы не оказаться на нарах». «Новая газета. Понедельник», 18 августа 1997.[/note] Со ссылкой на завотделом экономики журнала L’Hebdo Пьера Вэйя Минкин сообщал, что швейцарская фирма оказалась не крупным издательством, а «крошечной конторой, в которой числятся когда два, а когда три сотрудника», и что эта контора еще не располагает рукописью книги Коха. (Книга «The Selling of the Soviet Empire» вышла в следующем, 1998 году.)

Фрагмент первой полосы «Новой газеты» от 18 августа 1997 года.

Происходящее бурно комментировалось радиостанцией «Эхо Москвы». В интервью для проекта YeltsinMedia Алексей Венедиктов вспоминал, что когда вышла статья Минкина в августе, он как журналист президентского пула, летал с Борисом Ельциным в Китай. «Я прилетел – как раз все начиналось, – говорил он. – И был Минкин у нас с этим ‘Связьинвестом’, прости господи… Ну, Минкин и Минкин. Я даже не скажу, кто его позвал, продюсеры позвали, потому что – скандал, хайп, как сейчас говорят. Помню, на следующий день после Минкина я пошел в Думу работать и увидел там Чубайса. Там скандал! Чубайс пришел! Я ему говорю (а мы же были знакомы, я на выборах работал): Анатолий Борисович, давайте, мол, к нам на ‘Эхо’. И тут он мне говорит фразу: ‘А тебя не уволят?’ Я не понял. Кто меня может уволить? У нас главного редактора нет, я – еще школьный учитель, параллельно веду уроки. Уволят отсюда, пойду туда. Я говорю: ‘Анатолий Борисович, вас уволят скорее, чем меня. Давайте к нам в эфир’. Он говорит: я к тебе не пойду, пришлю Коха. И пришел Кох. И вот тут мне позвонил Гусинский со словами: ‘Мне звонил Березовский, он очень недоволен’. А у меня один ответ – пусть приходит. ‘Я так понимаю, Леша, – говорит, – с тобой разговаривать бессмысленно?’ Отчего же, со мной – можно, я очень хороший рассказчик. Ну, приезжай, говорит, попьем чайку. Я приехал к нему, и он мне долго рассказывал про ‘Связьинвест’. Когда он закончил, я сказал: ну пусть Березовский приходит. При том что Березовский не участвовал в ‘Связьинвесте; деньгами, то есть он не был игроком вообще. Это у нас где-то осень 97-го. Через полгода я избран главным редактором».[note]Ростова, Наталия. «Алексей Венедиктов, главный редактор ‘Эха Москвы’ ‘У Ельцина напор был такой нехороший… Кулаком сейчас даст, думаю, и – улетишь'». «Расцвет российских СМИ. Эпоха Ельцина (1992-1999)». http://www.yeltsinmedia.com/interviews/venediktov/[/note]

Кох продолжал подвергаться нападкам и после ухода из правительства, и у наблюдателей той осенью не было сомнений, в том, что главная цель – это не сам Кох. «Как уже стало очевидным, сам по себе Кох в этой пропагандистской кампании не имеет почти никакой ценности, – писал «Коммерсант», еще не принадлежавший тогда Березовскому. – Уголовное дело, заведенное на него Генпрокуратурой, и настойчивое муссирование прессой неоднозначных обстоятельств приобретения швейцарской компанией Servina Trading S. A. рукописи Коха имеют ценность только в том случае, если помогают достижению главной цели — дискредитации Анатолия Чубайса. Фактически сейчас можно говорить о полномасштабном и принципиально непримиримом противостоянии группировки Чубайса и влиятельной части российского бизнеса».[note]Сергеев, Иван. «Кох-кох-кох, говорит пулемет». «Коммерсант-Власть», 7 октября 1997.[/note] Саму информационную войну издание называло «конфликтом политического клана Анатолия Чубайса с банкирами».

На следующий день после увольнения Коха в эфир «Эха Москвы» пришел Гусинский, и олигархические споры о приватизации продолжились уже в публичном пространстве. «Честные правила игры заключены в том, что продавец и покупатель не должны были вступать в сговор, – говорил Гусинский на «Эхе», подчеркивая, что очень тщательно выбирает слова. – Это существенный и самый принципиальный вопрос. На Западе есть такое понятие – ‘инсайд’. Так вот этот инсайд не может быть между двумя или тремя, или десятью покупателями, потому что задача покупателя купить дешевле, задача продавца продать дороже. Так вот инсайд может быть между продавцом и покупателем. Это как бы ключевой вопрос. Так вот самое главное, и это принципиальная позиция, не допустить инсайда».[note]Венедиктов, Алексей; Бунтман, Сергей. Интервью Владимира Гусинского. «Эхо Москвы», эфир 14 августа 1997. https://echo.msk.ru/programs/beseda/12434/[/note] «На наших глазах начинает возникать прямая олигархия, – говорил он, – это как раз есть основная причина, которая как бы сегодня вызывает такое пристальное внимание, что на сегодняшний день все отчетливей проступают черты взаимоотношений одного из моих коллег в прошлом и власти, открыто, совместно достигающих определенных политико-экономических целей». Гусинский отказался называть имя этого «коллеги» в эфире, сославшись на то, что иначе это будет воспринято как обида за поражение, но публично пообещал: «Я думаю, что в ближайшее время новая информация, которая так или иначе обязательно станет гласной, станет публичной, даст вам ответы на все поставленные вопросы – был ли инсайд или не был».

Глава холдинга «Медиа-МОСТ» Владимир Гусинский в эфире «Эха Москвы» в августе 1997 года. Фото Александра Яковлева /ИТАР-ТАСС/

Когда через двадцать лет автор этих строк спросила о конфликте интересов и обвинениях в передаче инсайдерской информации выигравшей стороне, Кох отвечал, что «заявки были в запечатанных конвертах, которые вскрывались непосредственно в момент подведения итогов под видеокамеры и в присутствии комиссии». «Никакого конфликта интересов не было, поскольку Потанин не покупал акции ‘Связьинвеста’, – заметил он, – а покупал их Сорос, у которого я в подчинении никогда не был. Потанин имел у Сороса незначительную долю. Может быть, 5%, а может – и того меньше. Я не знаю сколько. <…> Я не входил в комиссию по подведению итогов аукциона».[note]Ростова, Наталия. «Вторая информационная». Радио Свобода, 2 декабря 2017. https://www.svoboda.org/a/28890678.html[/note]

28 августа в «Независимой газете» и в «Советской России» появилась перепечатка статьи Питера Реддауэя из Washington Post, в которой он обличал Чубайса как авторитарного и нечистоплотного политика Чубайса. «Американское правительство не должно больше поддерживать коррумпированное российское правительство и личности, которые вызывают отторжение в своем обществе», – говорилось в ней. «Статья Реддауэя наделала немало шума в США, где ‘молодые реформаторы’ и прежде всего Чубайс до этого рассматривались как символ российского реформаторства», – отмечала позднее Лилия Шевцова.[note]Шевцова, Лилия. «Режим Бориса Ельцина». Московский Центр Карнеги, РОССПЭН, 1999.[/note] «Нет оснований заведомо подозревать Реддауэя в недобросовестности, – писал в «Русском телеграфе» Максим Соколов, – ибо восторгающийся Явлинским американский розовый профессор мог ненавидеть лишившее его советологического хлеба правительство России и без всякого науськивания со стороны заинтересованных российских структур. Комбинация была почти честной, если не считать той мелочи, что не вызвавшая никакого резонанса в США статья профессора подавалась ‘НГ’ в качестве влиятельного мнения западной элиты».[note]Соколов, Максим. «Активные мероприятия в защиту гражданского общества». «Русский телеграф», 17 сентября 1997.[/note]

Вскоре последовала новая серия скандалов.

Ульян Керзонов

Через месяц после увольнения Коха, 10 сентября, агентство «Интерфакс» распространило новость со ссылкой на анонимный источник в российском Белом доме. Сообщалось, что в ближайшие дни можно ожидать появления новой волны компромата против команды реформаторов, она будет запущена теми банками, которые проиграли аукцион по «Связьинвесту», потому что боятся: у них не хватит денег на аукцион по «Транснефти». Источник сообщал: первый удар будет направлен против Коха, потом – против других членов команды «младореформаторов», и, наконец, – против обоих вице-премьеров. «Ход, признаюсь, сродни гениальному, – иронизировал в «Часе быка» на НТВ ведущий Андрей Черкизов. – Теперь, что бы ни сказали журналисты, особенно связанные с недовольными аукционом по ‘Связьинвесту’ (а недовольных, как известно, всего два – Борис Березовский и Владимир Гусинский, ибо победитель один, нечестный победитель, но, тем не менее, – победитель, господин Потанин), так вот, что бы теперь ни говорили журналисты, получается, что это все волна компромата против очень хороших молодых реформаторов».[note]Черкизов, Андрей «О волне компромата против команды реформаторов». НТВ, «Час быка», 10 сентября 1997, 08:10.[/note] «Я ничего не имею против, – заключал Черкизов. – Они на самом деле вполне приличные ребята – Чубайс, Немцов, прочие. Но я совершенно не считаю необходимым закрывать глаза на какие-то очень серьезные вещи. Пусть это считают волной компромата, пусть это считают действием журналистов из подконтрольных СМИ, однако мне очень интересно несколько вопросов сформулировать. Вы помните, что газеты не так давно писали об очень странном гонораре, который получил господин Кох, будучи вице-премьером и председателем Госкомимущества, за книжку, которую он не написал, по расценкам, которые совершенно неведомы, от очень маленькой фирмы в Швейцарии, которая даже не занимается издательской деятельностью. В газетах промелькнуло, что эту идею этой швейцарской фирме подсказал филиал ОНЭКСИМ-банка в Швейцарии. Затем мне очень интересно было бы узнать, кто оплачивал отпуск первому вице-премьеру Анатолию Чубайсу? Он не бедный человек. Я надеюсь, что он поехал в отпуск в Скандинавию на машине на свои собственные деньги, но говорят, что там были деньги каких-то крупных промышленников, которые приглашали Чубайса в гости. Хотел бы знать также, почему Максим Бойко, нынешний вице-премьер, так и не говорит обществу, что у него есть американская грин-карта. Я ничего не имею против того, что у вице-премьера России может быть вид на жительство в США, только мне все это очень не нравится».

На следующий день в потанинской «Комсомольской правде» вышла статья «Готовится генеральное наступление», где тоже говорилось о грядущей дискредитации членов правительства. А в потанинских же «Известиях» появилась статья «Проигравшие банкиры готовят атаку на правительство». Сообщалось, что конечная цель – увольнение Чубайса из правительства. Как писала позже Елена Трегубова, «на мои опасения, что нас тоже попытаются ‘поставить в ружье’ на информационных фронтах, главный редактор ‘Телеграфа’ [Леонид Злотин] поклялся: – Потанин прямо пообещал: ‘Я не буду вас использовать — потому что это значило бы сразу поставить крест на репутации газеты. У меня для этого есть масса других средств – ‘Известия’ и ‘Комсомолка’, например…’».[note]Трегубова, Елена. “Байки кремлевского диггера”, Ad Marginem, 2003.[/note] Сам Злотин позже рассказывал, что и по объективным, и по субъективным причинам он «был на стороне Чубайса». «Тогда история была ясной, – говорил он автору этих строк. – Это же не только про ‘Связьинвест’, но и про некоторые невыполненные обещания: перед теми, например, людьми, которые в 1996 году помогали побеждать [Ельцину]. Конечно, мы знали. Мы же, еще раз повторю, были тогда более информированными. А позиция у нас была такая. Мы писали, что это не у холопов будут трещать чубы, а у самих бояр (глупая ведь была война). После [выборов] 1996 года, как написал совершенно гениально Максим [Соколов] состоялся съезд ‘давосских монахов’, съезд победителей. Прямо парад победы в Давосе. А потом начали как пауки в банке… Но все это газеты напрямую не касалось».[note]Ростова, Наталия. «‘Все эти войны закончились для меня инфарктом’. Главный редактор газеты ‘Русский телеграф’ (1997–1998), главный редактор газеты ‘Консерватор’ (сентябрь–декабрь 2002) Леонид Злотин». Slon.ru/ Republic.ru, 12 января 2010. https://republic.ru/posts/15465[/note]

На стороне Потанина и правительства оказалось и государственное российское телевидение. «Была и определенная скованность в том, что мы считали для себя неприличным долбить правительство и президента, – рассказывал спустя годы Николай Сванидзе о времени своего руководства ВГТРК в 1997-1998 годах. – Мы были единственным государственным каналом, и если бы еще и мы долбили, то это не лезло бы ни в какие ворота. Наши конкуренты пожинали приятные плоды своей оппозиционности. Ельцин и Кремль были тогда непопулярными — и критиковать их было одно удовольствие. Это сейчас вы попробуйте Путина покритикуйте, а тогда критиковать Ельцина было легко, приятно, никто не мешал этого делать, да еще рейтинг рос. Мы вроде как пытались его вяло защищать; защищать всегда сложнее, чем атаковать».[note]Ростова, Наталия. «Телезвезды: Николай Сванидзе. Интервью бывшего руководителя ВГТРК». Meduza, 8 апреля 2016. https://meduza.io/feature/2016/04/08/telezvezdy-nikolay-svanidze[/note]

На стороне Березовского и Гусинского была их пресса. 13 сентября в «Независимой газете» родился новый автор – Ульян Керзонов, за этим псевдонимом видели самого Березовского. «Анатолий Чубайс стремится к полному контролю над Россией, — гласил заголовок. – Для реализации своих намерений он укрепляет не демократические, а олигархические тенденции в развитии страны».[note]Керзонов, Ульян. «Анатолий Чубайс стремится к полному контролю над Россией. Для реализации своих намерений он укрепляет не демократические, а олигархические тенденции в развитии страны». «Независимая газета», 13 сентября 1997.[/note] В статье говорилось о сращении власти и капитала и о новом большевизме Чубайса. «Да, я лично придумал этот замечательный псевдоним, – писал позже главный редактор газеты Виталий Третьяков. – <…> И тому, кто попросил меня опубликовать его (тогда еще безымянного) статью, я сказал: отличная статья, сам готов подписаться под ней на 90 процентов».[note]Третьяков, Виталий. «Гигиены маловато. Это правда. Ремарки к утверждению самого внимательного читателя ‘НГ’». «Независимая газета», 7 марта 1998.[/note]

Евгений Киселев в программе «Итоги» на НТВ обратил внимание на «сенсацию». «Впервые Чубайса критикуют с первой полосы вполне либеральной респектабельной газеты, – говорил он в эфире, – а самое главное – со вполне отчетливых или, как сказали бы во времена не столь отдаленные, с классово близких, а именно – праволиберальных позиций. Не просто критикуют – обвиняют в измене фундаментальным принципам демократии и либеральной рыночной экономики, в строительстве новой олигархии вместо демократии, суперолигархии с опорой только на одного олигарха – на ОНЭКСИМ-банк».[note]Киселев, Евгений. НТВ, «Итоги», 14 сентября 1997, 21:00.[/note]

Колумнист Максим Соколов замечал на это в «Русском телеграфе», что «перекличка ‘НГ’ и НТВ – стандартный прием инспирированной статьи, широко использовавшийся КГБ СССР в 70-е гг.»[note]Соколов, Максим. «Активные мероприятия в защиту гражданского общества». «Русский телеграф», 17 сентября 1997.[/note] Только раньше такие газеты выдавались за «свободный голос мировой общественности», а теперь – за «респектабельную газету праволиберального направления», язвил он. «Жалоба исходит от тех, – писал Соколов, – кто избрал активные мероприятия в рептильной прессе важным элементом своего бизнеса по схеме ‘жесткий наезд на правительство – получение отступного – быстрый откат’ (см. политические эволюции НТВ накануне президентских выборов). Возможно, ‘удушением прессы’ теперь будут называть более спокойную и неуступчивую реакцию власти на попытки прямого шантажа посредством описанных выше активных мероприятий в независимых СМИ».

Как вспоминала позже со ссылкой на Немцова Елена Трегубова, «следующим эпическим шагом в развязке кровавой информационной войны был обед Чубайса и Немцова на даче у Вали Юмашева». «Там у него сидела еще Таня, – рассказывал Немцов журналистке. – Мы приехали, потому что ждали, что Валя нам хоть что-то скажет обо всей этой ситуации. Но он нам ничего не сказал. И это было хуже всего. Атмосфера там у них, надо сказать, была гнетущая. Валя с Таней молча сидели и злобно ели шашлыки. Которые готовил и подавал им какой-то мальчишка, которого я тогда и не знал. Я думал – это повар. Но потом мне сказали, что это – Роман Абрамович…»[note]Трегубова, Елена. “Байки кремлевского диггера”, Ad Marginem, 2003.[/note]

Спустя годы в интервью проекту YeltsinMedia Юмашев признает, что дружил с Березовским, что с ним были близкие отношения. «У меня было в тот момент, во время конфликта по ‘Связьинвесту’, много тяжелых разговоров с ним, – говорит он. – Я говорил, что ты уничтожаешь этой историей свое будущее. Он считал, что я ничего не понимаю, он лучше все знает, поэтому и дальше продолжал бить по правительству. Я считал, что это абсолютно безответственная позиция и Березовского, и Гусинского. Второе – к сожалению, Чубайс с Немцовым переоценили имеющийся политический ресурс, свои возможности».[note]Ростова, Наталия. «Валентин Юмашев, глава администрации президента в 1997-98 годах: В девяностых администрация президента на журналистов не давила». «Расцвет российских СМИ. Эпоха Ельцина (1992-1999)». http://www.yeltsinmedia.com/interviews/yumashev/[/note]

15 сентября президент Ельцин встретился с шестью крупнейшими бизнесменами. «Юмашев убедил его сделать это после тревожной статьи в принадлежавшей Березовскому ‘Независимой газете’, в которой говорилось, что Чубайс жаждет неограниченной власти, Потанин ему подпевает, и они готовят ‘троянского коня’ — нового кандидата в президенты на 2000 год, – писал биограф Ельцина Тимоти Колтон. – А тем временем, утверждалось в статье, зловещие партнеры намереваются политически кастрировать Ельцина, и их планы гораздо более опасны, чем действия до 1996 года Александра Коржакова и Олега Сосковца, ‘которые не видят дальше теннисного корта и бани’ (не лучший комплимент президенту, много часов проводившему с ними в этих местах). Потанинские ‘Русский телеграф’ и ‘Известия’ (часть газеты была в собственности его корпорации) ответили в том же духе».[note]Колтон, Тимоти. «Ельцин». КоЛибри, 2013.[/note]

Борис Ельцин на встрече в Кремле 15 сентября 1997 года просит российских бизнесменов перестать лить грязь на правительство и друг друга. Фото Александра Чумичева и Александра Сенцова /ИТАР-ТАСС/

Спустя годы в интервью YeltsinMedia Юмашев говорил, что та встреча была «инициативой бизнеса». «Все понимали, что ситуация ухудшается, что это может привести к тяжелым последствиям, – вспоминал он. – Что и произошло. На встрече присутствовали разные группы, с разными интересами, позициями, каждый высказался. Кто-то говорил, что СМИ наезжают на правительство, какая-то часть говорила, что наезжают правильно, потому что правительство вместо того, чтобы честно поступать, поступает в чьих-то интересах. Все жаловались президенту на разные вещи. Одни надеялись, что Борис Николаевич поставит на место Гусинского, который был на этой встрече. (Березовского не было потому, что он в этот момент был замсекретаря Совбеза, чиновником.) А Борис Николаевич в конце встречи просто общие слова сказал: я правительство в обиду не дам, прошу вас быть ответственными, надо всем вместе думать о будущем России. Такая, я бы сказал, общая прокламация. И встреча, в принципе, ни к чему не привела».[note]Ростова, Наталия. «Валентин Юмашев, глава администрации президента в 1997-98 годах: В девяностых администрация президента на журналистов не давила». «Расцвет российских СМИ. Эпоха Ельцина (1992-1999)». http://www.yeltsinmedia.com/interviews/yumashev/[/note]

Президент ОНЭКСИМбанка Владимир Потанин в интервью агентству «Прайм» заявил тогда, что президент сообщил: «соблюдение жестких правил выгодно для экономики страны в целом, и эти правила будут адресованы всем и будут обязательны для всех».[note]«Коммерсант-Daily». «Банкиры и промышленники о встрече с президентом». «Коммерсант-Daily», 16 сентября 1997.[/note] «Встреча прошла позитивно для нас, – сказал глава концерна ‘ЮКОС-Роспром’ Михаил Ходорковский газете «Коммерсанту-Daily». – Ельцин был хорошо настроен. Он был настроен, чтобы нас поддержать. Существующие проблемы — обычные рыночные проблемы, и Борис Николаевич настроен оперативно решать все эти шероховатости. Мне показалось, что президент был очень активен. Он собирается на втором этапе приватизации взять функцию рулевого на себя».[note]Там же.[/note] Спустя два десятилетия в интервью YeltsinMedia он о той встрече вспомнить ничего не смог.

Дело писателей: главный эпизод

«Сегодня эта история выглядит следующим образом: были честные ребята, которые хотели и мечтали о честной игре, – иронизировал Сергей Зверев в интервью для проекта YeltsinMedia. – И были нечестные ребята, которые хотели под покровом ночи на Лазурном берегу договориться о чем-то темном. И честные ребята сказали им там – ‘Нет!’ ‘Ни за что!’ И эти самые честные ребята в белых одеждах вышли из тьмы, а нечестные ребята скрылись в московской ночи, наточили острые ножи и начали какую-то информационную войну. <…> Слушайте, где-то дома у меня есть книга, которую мне подарил Анатолий Борисович Чубайс, с дарственной надписью, которая звучит следующим образом: ‘Автору книжного дела от автора книги’. Ну вся эта история же была в действительности. Нашли эту историю. Честь и хвала тем, кто нашел».[note]Ростова, Наталия. «Сергей Зверев, один из создателей НТВ: ‘Воевала не только сторона Гусинского-Березовского. Там и с другой стороны были полководцы'». «Расцвет российских СМИ. Эпоха Ельцина (1992-1999)». http://www.yeltsinmedia.com/interviews/zverev/[/note]

27 октября Анатолий Чубайс общался с журналистами, цитаты из этого интервью появились в информагентствах, а в виде интервью – в «Коммерсанте». «Мы подготовили фундаментальную монографию, которая ответит на важнейшие вопросы развития частной собственности в России, ее создания, – говорил Чубайс, – и для этого собрали коллектив, который, собственно, и занимался созданием частной собственности в нашей стране: Чубайс, [Петр] Мостовой, [Максим] Бойко, [Александр] Казаков, [Альфред] Кох – люди, которые, собственно, и делали приватизацию. Замысел был таков, чтобы сделать это к пятилетию приватизации, к 1 октября, но, к сожалению, не успели вовремя. <…> Месяца через полтора-два мы закончим, и это будет наш ответ на многие вопросы. 95% гонорара за это издание мы вносим для того, чтобы создать специальный Фонд защиты частной собственности в России».[note]Мельников, Виктор. «Чубайс – не читатель, Чубайс – писатель». «Коммерсант», 28 октября 1997.[/note]

Эта книга, контракт на которую был заключен с потанинским издательством «Сегодня-Пресс», вышла лишь в конце 1999 года, и – в другом издательстве, в «Вагриусе». Как спустя годы в интервью Петру Авену рассказывал Владимир Григорьев, глава «Вагриуса» и замминистра печати Михаила Лесина с 1999 по 2004 год, в начале «писательского» скандала к нему приехал Аркадий Евстафьев: «У нас большая проблема». «Рассказывает проблему, что подписан контракт, аванс выплачен через структуры Потанина, – вспоминал Григорьев. – И оказывается, что деньги лежали у Гусинского в банке и что Гусинский начинает атаку. Что-то нужно придумать. Я говорю: ‘В принципе, можем придумать, мне нужно глубже в это вникнуть’. И я начинаю готовить контрнаступление: пишу, обзваниваю друзей, зарубежных издателей, составляю презентацию новой книги об истории приватизации в России. Пишу синопсис, рассылаю, спрашиваю, сколько это может стоить. В ответ идут цифры, близкие к шести нолям. И я даю сообщение на Reuters, что российское издательство ‘Вагриус’ готовит книжку об истории приватизации в России, что там уже выданы большие авансы и ожидаются большие гонорары».[note]Авен, Петр. «Время Березовского». Corpus, 2018.[/note] «Чубайсовский пресс-секретарь потом оправдывался в кулуарах, что ‘Рыжего подставили’, – вспоминала позже политический журналист Елена Трегубова. – А подстава заключалась-де в том, что счета его, по его личной глупости, оказались в ‘Мост-банке’, у Гусинского».[note]Трегубова, Елена. “Байки кремлевского диггера”, Ad Marginem, 2003.[/note]

5 ноября обоим вице-премьерам улыбнулась удача – они добились от президента увольнения Бориса Березовского с поста заместителя секретаря Совета безопасности. «Вопрос влияния на слабеющего, заключенного в информационный вакуум президента, все больше становился вопросом физического доступа к его телу, – писала спустя годы журналист кремлевского пула Елена Трегубова. – Младореформаторы, в свою очередь, тоже не упускали возможности этим воспользоваться. В один прекрасный момент, дорвавшись до главного Уха страны, им удалось добиться отставки своего врага Березовского <…>».[note]Там же.[/note] Но форма, в которой была подана информация об отставке, очень удивила журналистку: государственное агентство ссылалось на источник в Кремле, который сообщал что увольнение – дело рук Чубайса и Немцова. «Таким образом, Валя [Юмашев], по сути, не стесняясь, водрузил на Кремлевскую башню флаг Березовского и объявил администрацию президента военным фортом своего друга-олигарха». «Когда я зашла в день отставки БАБа на Старую площадь, – продолжала она, – в Управление президента по связям с общественностью, [Алексей] Волин мрачно сообщил: – Все. Вот теперь Чубайсу, похоже, действительно п…ц. В ближайшее время нужно ждать ответного удара со стороны Гусика и Босика по младореформаторам. И мало им, думаю, не покажется…»

На следующий после отставки Березовского день в «Независимой газете» вышла вторая статья Ульяна Керзонова – «Ода на временную победу Чубайса».[note]Керзонов, Ульян. «Ода на временную победу Чубайса. Будет ли Ельцин платить по векселям торжествующего победителя?». «Независимая газета», 6 ноября 1997.[/note] «‘Цель оправдывает средства’, нравственно лишь то, что служит интересам дела, – такова общая мораль большевиков и их нынешних наследников-антиподов, – писал автор. – К счастью, сами средства изменились. У классических большевиков средством было только насилие, у молодых реформаторов – подкуп (как-никак строят рыночные отношения!)». Он стыдил Чубайса, который отозвался о гонораре Коха как о «несчастных 100 000 долларов»: «В нашей стране, где средняя зарплата – 100 долларов в месяц, эти публичные слова одного из руководителей государства есть плевок в лицо основной массе населения», — возмущался автор.

А 12 ноября в эфир «Эха Москвы» вышел Александр Минкин и сообщил: гонорар каждого автора книги о приватизации – 90 тысяч долларов США, а также рассказал о схеме по их выплате, с переуступкой прав потанинской компанией «Сегодня-Пресс» и пожертвованиями почти полного гонорара созданному Фонду. «Гонорар может быть большой, но не может быть фантастический, – говорил он о книге. – Когда людям предлагают полмиллиона долларов за написание книжки по технической проблеме, даже по такой любопытной, как приватизация в России, гонорар в полмиллиона долларов несусветен. Это скрытая форма взятки».[note]Венедиктов, Алексей. «Интервью с Александром Минкиным». «Газетный час», «Эхо Москвы», 12 ноября 1997, 13:15.[/note] «Грубо говоря, в смысле того языка, который употреблял Петр I, это воровство, – продолжал Минкин. – И когда император называл своих чиновников ‘ворами’, он не имел в виду, что они буквально из кармана у кого-то что-то украли, а совершили служебное преступление».

После эфира, как рассказывал позже Доренко Петру Авену, Минкин позвонил ему. «‘Дело писателей’ делалось вместе с Гусинским, – рассказывал Доренко. – Мне позвонил Минкин, который очень дружил с Гусинским еще по ВГИКу. Минкин всегда со смехом говорил: ‘Вот бы они поссорились, нам бы легче было работать. Жалко, что мне твоего хозяина вроде не надо трогать’. Я говорю: ‘Спокойно, скоро мы их поссорим’. И мне позвонил Минкин: ‘Ты читал мои материалы?’. Потом меня пригласили к Боре в клуб, и там уже сидел Малашенко. Малашенко сказал, что мне дадут материалы ‘дела писателей’, и долго-долго рассказывал фактуру, что не бывает таких гонораров. Потом Ксюша Пономарева объяснила мне, что они же сами, гады-банкиры, Боря и Вова, заплатили Чубайсу 3 миллиона долларов. <…> Малашенко долго объясняет и дает мне пачку документов с подписями Чубайса, Коха и всей их компании. Я говорю: ‘Братцы, так вы будете работать с другим средством массовой информации. Вы мне привезете не ксерокопии, а оригиналы, где будет кусочек чернил засохший, где будет синяя печать и все остальное’. Гусинский выбегает: ‘Сережа, это невозможно. Они у следователя в прокуратуре, а он не имеет права…’ Я говорю: ‘Значит так, прокуратуру под мышку вместе со следователем – и ко мне в кабинет’. Короче, ко мне в кабинет приезжает следователь, который привозит мне реальные оригиналы. <…> Они полностью контролировали следствие. <…> Итак, я выдал все это в эфир, нисколько не сомневаясь в том, что подонки решительно все. Включая и Чубайса, и Немцова, и всех остальных. Организовал их травлю».[note]Авен, Петр. «Время Березовского». Corpus, 2018.[/note]

Московская городская прокуратура о своем интересе к монографии заявила 13 ноября, 14 ноября в отставку был отправлен первый заместитель руководителя администрации президента Александр Казаков, а Чубайс публично признал: «Гонорар – высокий».

Анатолий Чубайс признает в разговоре с журналистами: «Гонорар — высокий, это правда. И упрек этот справедлив». Кадр телевизионной трансляции, ноябрь 1997 года.

15 ноября Минкин вновь вышел в эфир, уже – на ОРТ, где в интервью Доренко вновь рассказал о книге.

В тот же день должностей лишились правительственные чиновники – соавторы Чубайса – глава Федеральной службы по делам о несостоятельности и банкротстве Петр Мостовой и глава Госкомимущества Максим Бойко. После встречи с президентом в этот же день Чубайс как вице-премьер тоже попросился в отставку, но Ельцин ее не принял. Впрочем, 20 ноября глава государства отчасти передумал, и Чубайс с Немцовым потеряли должности министров, но сохранили при этом посты вице-премьеров.

Одновременно Чубайс обратился в Судебную палату по информационным спорам при президенте России – третейский суд, куда входили многие уважаемые юристы и эксперты в области права СМИ, по поводу обоих эфиров. Чубайс считал, что грубые искажения и фальсификация фактов представляют собой злоупотребление свободой массовой информации. Достоверность сведений о полученном вознаграждении не оспаривалась.

Решение Судебной палаты по информационным спорам при президенте России

11 декабря палата вынесла решение. «Журналисты А. Минкин и С. Доренко были вправе высказать свое мнение по поводу подготовленной рукописи, размеров гонораров ее авторов, а также оценить позицию А. Б. Чубайса и его соавторов с точки зрения норм служебной этики, – говорилось в документе. – Вместе с тем Судебная палата отмечает, что ряд высказываний журналистов А. Минкина и С. Доренко не согласуется с требованиями законодательства о средствах массовой информации. <…> А. Минкин, никак не аргументируя свою позицию, фактически обвиняет А. Б. Чубайса и других авторов книги в совершении уголовно наказуемых деяний – взяточничестве и легализации денежных средств, приобретенных незаконным путем. Данное утверждение А. Минкина, по мнению Судебной палаты, противоречит положениям ст. 49 Закона Российской Федерации ‘О средствах массовой информации’, обязывающей журналиста проверять достоверность сообщаемой им информации, а также ст. 51 указанного Закона, не допускающей использование прав журналиста в целях фальсификации общественно значимых сведений. Судебная палата считает, что журналист С. Доренко также проигнорировал указанные правовые предписания, распространив следующие сведения: ‘именно Чубайс развалил бюджет и именно команда Чубайса спровоцировала кризис на российских биржах’, ‘особый удар Чубайс планирует нанести по семьям, в которых есть дети’, а также сведения о том, что Президент Татарстана М. Шаймиев мобилизован в ‘чубайсовское ополчение’, т.к., якобы, получил от А. Б. Чубайса ряд налоговых льгот. Указанные сведения, имеющие безусловно общественно значимый характер, приводятся журналистом без каких-либо доказательств».[note]Судебная палата по информационным спорам при президенте Российской Федерации. Решение № 23 (134) от 11 декабря 1997 г. «Об обращении А. Б. Чубайса в связи с выступлениями журналиста А. В. Минкина в передаче радиостанции “Эхо Москвы” 12 ноября 1997 года и ведущего аналитической программы “Время” С. Л. Доренко на канале ОРТ 15 ноября 1997 года”.[/note]

Ряд риторических вопросов Доренко, заданных им в конце программы (‘Означает ли это, что Чубайс расстался со взяткой только под давлением?’ и ‘Означает ли это, что взяточник Чубайс защищал взяточника Коха?’), палата сочла нарушением ст. 49 закона ‘О средствах массовой информации’, которая предписывает журналисту уважать честь и достоинство граждан. «В этой связи Судебная палата, – отмечалось в решении, – считает недопустимым применительно к рассматриваемым сюжетам и с точки зрения ст. 49 Закона о СМИ и норм журналистской этики использование журналистами таких некорректных, уничижительных определений, как ‘махинаторы’, ‘подельщики’, ‘нашкодивший кот’, ‘корыстолюбивая машина’».

Все это, казалось, стало надоедать Минкину. Образ борца за чистоту нравов в российской политике не принимали коллеги, «факты, важные для общества» эксперты называли нарушением профессиональной этики и действующего законодательства, да и общество, которое, по Минкину, «должно быть благодарно тем, кто открывает ему глаза» с благодарностями не очень спешило. В конце 1997-го он пожаловался Наталье Геворкян: «Мне надоело заниматься всякой дрянью – раз! Надоело слушать, что тебя используют, – два! Надоело слушать оскорбления в свой адрес. Юрий Любимов на днях пригласил меня в худсовет театра на Таганке. Это большая честь. Я пришел и вынужден был выслушать нелицеприятные реплики в свой адрес из уст Борового и Новодворской. Повернулся и ушел. Ну что? Новодворская защищена своим полом. Писать о Боровом я не могу потому же, почему Пеле не может играть в футбол с инвалидом».[note]Геворкян, Наталия. «Минкин завязал». «Коммерсант-Власть», 23 декабря 1997.[/note] Геворкян добилась от Александра Минкина признания, что тот не видел ни одного документа до эфира и даже не пытался получить у Чубайса комментария. «Если я ругаю Чубайса вопреки интересам богатеньких — мы с тобой об этом уже говорили, так было, когда я напечатал заметку о неуплаченных налогах Чубайса,— то почему бы мне его не ругать независимо от того, совпадает это с какими-то интересами богатенького или нет. Это должно совпадать с моими взглядами. Но тот факт, что мои последние публикации о писательской истории совпали с интересами определенной группы людей, вызывал у меня глубокое отвращение. Конечно, я понимал, что это будет в интересах Гусинского и Березовского. А что делать? Вот скажи». «Я бы постаралась выслушать обе стороны, то есть и Чубайса тоже, – преподавала Геворкян азы профессии Минкину со страниц своего издания. – Я тебя как-то спросила. Ты дружишь с Явлинским. Если тебе принесут компромат на него, ты напечатаешь? Ты ответил: да, но я позвоню Грише и выслушаю его позицию. А Чубайс?» «Чубайс – мой идейный противник, мой личный, – отвечал Минкин. – Давно. Не только в последние два года. И он, и Гайдар, с моей точки зрения, виноваты в том, что – сознательно или нет, по глупости или по другим причинам – погубили колоссальный энтузиазм 91-го года. Они его просто профукали. А на таком энтузиазме некоторые страны совершали удивительные рывки. Уничтоженная Германия, уничтоженная Япония».[note]Там же.[/note]

Схожей логикой руководствовался и Доренко. «Ненавидишь всех, но играешь за одних против других», – попрекал его годы спустя Петр Авен. «Не в этом дело, отвечал Доренко. – Представь, что я попадаю в зверинец, где, например, волки или шакалы грызутся. И мне говорят, что входной билет в этот зверинец дал вон тот шакал. Мне говорят: ‘Вот его избегай, говорить о нем не надо, говори, пожалуйста, про всех остальных’. И я говорю: ‘Мрази, негодяи’. В сущности, я борюсь с шакалами? Да. Я вообще социопат, но в особенности же ненавижу этих проныр всевозможных, которые без мыла в ж**у».[note]Авен, Петр. «Время Березовского». Corpus, 2018.[/note]

А вот Алексей Венедиктов на упрек в том, что СМИ использовались в пользу кого-то одного из владельцев, отвечал так: «Ну и что? Опять же – слова Путина: кто девушку кормит, тот и танцует. Тогда все, как Путин хотел. <…> Но, опять же, мы давали слово всем. У нас был Кох по поводу ‘Связьинвеста’, а господин Добродеев орал на меня в кабинете господина Гусинского – как я посмел дать Коху слово. Я сказал: ты руководишь своим каналом, а я руковожу своей радиостанцией. Так что когда говорят про информационную заточку, то ее фамилия – Олег Борисович Добродеев».[note]Ростова, Наталия. «Алексей Венедиктов, главный редактор ‘Эха Москвы’ ‘У Ельцина напор был такой нехороший… Кулаком сейчас даст, думаю, и – улетишь'». «Расцвет российских СМИ. Эпоха Ельцина (1992-1999)». http://www.yeltsinmedia.com/interviews/venediktov/[/note]

Пока Судебная палата принимала свое решение по жалобе Чубайса, 5 декабря «Независимая» триумфально похоронила своего автора Керзонова. Титус Советологов 12-й (псевдоним Третьякова) в рубрике «Мизантропия» воспроизвел полученный им от Керзонова факс. «Титус, я скончался, – говорилось в нем. – Отпевание и похороны состоятся в воскресенье в Париже в Доме Инвалидов. Буду лежать по правую руку от Наполеона. Виза, билет и карманные для тебя лежат в верхнем ящике моего стола. Приезжай, мне будет приятно услышать твои слова над моим гробом. Скажи про меня коротко, но емко. Примерно так: ‘Друзья! Ушел из жизни Ульян Керзонов, человек, который так много сделал для развития демократии в России. <…> Родившись от мимолетного брака повара и кухарки – работников столовой ‘Связьинвеста’ – он сызмальства полюбил печь пирожки да резать презентационные бутерброды. <…> Он отравил жизнь сладострастникам от демократии. Но не до конца. Прирожденный повар-гуманист, Ульян Керзонов не доложил (по профессиональной привычке) яду в бокалы губителям отечества’».[note]Титус Советологов 12-й. «Памяти друга. Ушел из жизни Ульян Керзонов». «Независимая газета», 5 декабря 1997.[/note]

Литературный талант Керзонова Чубайс не смог не заметить: он обращал внимание на работу «отдельного независимого исследователя» Керзонова в легендарном интервью «Независимой», которое взяли его, Чубайса, критики – Татьяна Кошкарева и Рустам Нарзикулов весной 1998 года.[note]Кошкарева, Татьяна; Нарзикулов, Рустам. «Продажная газета, продажные журналисты, продажный главный редактор!». «Независимая газета», 7 марта 1998.[/note] Чубайс признавался, что иногда думает «о людях типа Третьякова». «Березовский, он же не вечен, – говорил он. – Сегодня он есть в этом качестве, завтра ситуация изменится. С Березовским как бы все ясно. Но вы-то, вы-то куда?! Ну совсем же плохо вам будет. Ну совсем же вам будет стыдно. Стыдно в глаза коллегам будет смотреть, стыдно интервью брать». Он, давший интервью на условии, что сможет выразить свое отношение к газете, отмечал: «Многие мои друзья считают, что без омерзения взять в руки ‘Независимую газету’ нельзя. <…> Продажная газета, продажные журналисты, продажный главный редактор!» И приводил количественные исследования оценок газетой деятельности Чубайса – в зависимости от отношений с ее владельцем: «Май 1997 года, хорошие пока отношения Чубайса и Березовского. В общем объеме публикаций о Чубайсе 70% информации – нейтральные, 20% – негативные оценки. <…> Февраль 1998 года. 13,8% – просто информации, 63% – даже не негатива, а обвинений».[note]Там же.[/note]

Последствия: опрокинутая лодка

Помимо перечисленного выше Владимира Потанина во время этой кампании обвиняли также в намерениях стать президентом России, Потанина и Коха – в проведении совместного отпуска, Потанина и Немцова – в заказе на вечеринку обнаженных женщин и дальнейших угрозах им – для того, чтобы не общались с прессой (позже Березовский рассказывал, что проплатил эти жалобы). На Немцове в тот год поставил крест телеведущий НТВ Евгений Киселев.

В программе «Итоги» телеведущий Евгений Киселев ставит крест на карьере Бориса Немцова. Кадр из фильма «Немцов» Владимира Кара-Мурзы-мл.

Даже подводя итоги политического 1997 года в своей еженедельной программе Киселев не обнаружил ничего иного, а только то, что «от всей кипучей деятельности любимца президента почему-то ярче всего в памяти остались белые штаны на встрече Алиева в аэропорту и с треском провалившаяся кампания по пересадке правительственных чиновников с ‘Мерседесов’ на отечественные ‘Волги’».[note]Киселев, Евгений. «Итоги». НТВ, 28 декабря 1997; 21:00.[/note]

«Неприятность со ‘Связьинвестом’ привела к тому, что пострадали все его участники, и не в последнюю очередь – сам Борис Ельцин, – писал биограф Ельцина Тимоти Колтон. – Он был вынужден признать, что роль бизнеса в новой политике изменилась, а он ‘не сразу осознал масштабы этого явления и всю его опасность’. Победители аукциона не сумели заработать на своей победе, и в 2004 году Джордж Сорос продал свои акции с убытком. Проиграли и все олигархи как класс, представ перед обществом не как всемогущее объединение, а как эгоистичные, ненасытные и политически незрелые люди — разъединенные, близорукие и недалекие. Эхо-эффекты этого скандала ощущались еще долго. После выборов 1996 года всем было ясно, что сливки российского бизнеса и ельцинское правительство, по словам Немцова, находятся ‘в одной лодке’. Теперь стоял вопрос не только о том, кто кем руководит, но и о том, будет ли кто-нибудь направлять лодку вперед и куда именно. В определенном отношении, как писал журналист ‘Вашингтон Пост’ Дэвид Хоффман, деловая элита и прозападно настроенные политики образовывали своеобразный и вполне комфортный клуб, на который с царственной дистанции благосклонно взирал Ельцин. Когда его члены передрались из-за одной безвестной компании, ‘клуб магнатов и реформаторов’ начал рушиться».[note]Колтон, Тимоти. «Ельцин». КоЛибри, 2013.[/note]

Олигархи Гусинский и Березовский, по мнению Валентина Юмашева, «к сожалению, не использовали тот шанс, который у них был». «Я считаю, что они, опять-таки, к сожалению, свои личные интересы поставили выше интересов страны и тем самым загубили те возможности, которые были у свободных средств массовой информации», — говорил он в интервью для проекта YeltsinMedia.[note]Ростова, Наталия. «Валентин Юмашев, глава администрации президента в 1997-98 годах: В девяностых администрация президента на журналистов не давила». «Расцвет российских СМИ. Эпоха Ельцина (1992-1999)». http://www.yeltsinmedia.com/interviews/yumashev/[/note] А последствия этой кампании он называл «катастрофическими». «В отставку пошло правительство Черномырдина, — пояснял он. — Случился дефолт, в том числе и по этой причине, — Кириенко все-таки политически не был тяжеловесом. (Если бы остался Черномырдин, то, может быть, был бы шанс проскочить августовский кризис 1998 года.) В общем, последствия и для бизнеса, и для страны были ужасные».

Как писала политолог Лилия Шевцова, «талантливые, известные журналисты были вынуждены изощряться в атаках на противников своих хозяев. Трудно было избежать препротивного ощущения, что действительно свободной прессы и телевидения в России почти не осталось».[note]Шевцова, Лилия. «Режим Бориса Ельцина». Московский Центр Карнеги, РОССПЭН, 1999.[/note]

Вот одно из характерных интервью, записанных в 1997 году документалистом Александром Гентелевым с Юрием Щекочихиным, обозревателем «Новой» и депутатом Госдумы. «Ты сам понимаешь, что происходит сегодня с прессой, — говорил Щекочихин. — Покупают просто всех. Покупают всех, хотят сделать так, чтобы все были под контролем. Все же думают о новых выборах президентских, — кто будет, какие будут деньги, кто даст деньги». На вопрос о том, кто покупает, Щекочихин отвечал: «Березовский, Гусинский, Смоленский».

Журналист Елена Трегубова называла «войну» «первым испытанием на прочность для ‘Московской Хартии журналистов’»: «Мои коллеги, до этого мирно собиравшиеся выпить и потрепаться с нашими гостями-политиками, в одночасье разделились на два фронта: по принципу принадлежности к двум враждующим олигархическим кланам», — писала она.[note]Трегубова, Елена. «Байки кремлевского диггера». Ad Marginem, 2003.[/note]

«Банкиры, финансисты, раскупив СМИ, устраивают информационные войны друг против друга, ‘слив компромата’ на неугодных политиков, — отмечал исследователь СМИ Александр Грабельников. – Эти внутренние ‘разборки’ на страницах газет и журналов, в эфире вытеснили на второй и третий план объективное отражение действительности общенациональных проблем. Центральные, в прошлом весьма авторитетные издания превратились, подобно ‘Правде Жириновского’, в рупоры отдельных лиц. ‘Комсомольская правда’ стала ‘Правдой ОНЭКСИМбанка и Потанина’, ‘Независимая газета’, ‘Огонек’, ОРТ – ‘Правдой Березовского’, НТВ, ‘Сегодня’, ‘Итоги’ – ‘Правдой Гусинского’. Каждая из этих ‘правд’ пытается выдать свои собственные корпоративные интересы за общенациональные. Союз журналистов России в своем докладе о критическом состоянии российских СМИ (сентябрь 1997 года) прямо указывает, что сегодня телевидение, радиовещание и газеты выражают мнения отдельных политических и финансовых (порой откровенно мафиозных) группировок. Открытой и напористой становится политическая ангажированность ведущих телеканалов страны. Война компроматов, манипулирование общественным мнением, скрытая реклама вытесняют с экранов объективную информацию, подменяют свободу слова, убеждений, гласность».[note]Грабельников, А.А. «О российской государственной идеологии и информационной политике». Вестник Моск. Ун-та, сер. 10. Журналистика. 1998. № 6.[/note]

С этой весьма распространенной точкой зрения, впрочем, и спустя годы готов спорить главный редактор «Итогов» в 1996-2001 годах Сергей Пархоменко. «В ‘империи’ Гусинского очень важную роль играли живые люди, в частности, главные редакторы, — говорил он, например, в интервью автору этих строк в 2009 году. – Очень многое зависело от того, кто именно в тот или иной момент занимал то или иное место. Этим компания была сильна и одновременно, возможно, слаба. И я напомню, что номером один на НТВ долгие годы был человек по фамилии Добродеев. И от него зависело очень многое. А в газете ‘Сегодня’ в 97-м году, который сейчас принято относить к эпохе начала информационных войн, главным редактором был человек по фамилии Бирюков. Это было до прихода Миши Бергера и после ухода Евгения Серова. И в период знаменитой ‘войны за ‘Связьинвест’ в газете ‘Сегодня’ всем управлял лично Бирюков. От него зависело очень многое. Вот и все. Был Добродеев – с одной позицией, а был [Алексей] Венедиктов – с другой. И разница между ними была очевидна уже тогда. И они совсем по-разному выстраивали свои отношения с владельцем. И ценности в этих взаимоотношениях у них были разные. И не надо про это забывать».[note]Ростова, Наталия. «‘Журналисты проиграли дуэль власти’. Главный редактор журнала «Итоги» (май 1995–апрель 2001), главный редактор «Еженедельного журнала» (ноябрь 2001–февраль 2003) Сергей Пархоменко» Slon.ru/ Republic, 29 сентября 2009. https://republic.ru/posts/13201[/note]

Главные редакторы СМИ, входящих в «Медиа-Мост», на пресс-конференции 16 июня 2000 года. Слева направо — главные редакторы: «Сегодня» — Михаил Бергер, «Эха Москвы» — Алексей Венедиктов, НТВ — Евгений Киселев и «Итогов» — Сергей Пархоменко. Фото Олега Булдакова (ИТАР-ТАСС)

Сам Бергер называл ту войну «мутной историей, в которой каждая сторона отстаивает свою точку зрения». «Чубайс с Немцовым считают, что это был первый честный тендер, другая часть – что подлый сговор, — говорил он. – Я не могу встать ни на ту, ни на другую сторону. У меня нет достаточно информации. Слово против слова – слабые аргументы. Не берусь судить, но история – мутная. <…> Эта параша развернулась со страшной силой, забрызгав большое количество народа со всех сторон. По-человечески мне повезло в этом не участвовать».[note]Ростова, Наталия. «’Жестокое отношение власти к ‘Медиа-Мосту’ помогло развитию медиарынка’. Главный редактор газеты ‘Сегодня’ (сентябрь 1997–апрель 2001) Михаил Бергер». Slon.ru/ Republic.ru, 8 сентября 2009. https://republic.ru/posts/12629[/note]

Как бы то ни было, но именно этот тезис – об использовании своих СМИ олигархами, стал главным, когда Владимир Путин пришел к власти и фактически национализировал повестку ОРТ и НТВ. В первом же послании Федеральному собранию, в 2000 году, новый президент отметил, что «экономическая неэффективность значительной части СМИ делает их зависимыми от коммерческих и политических интересов хозяев и спонсоров этих СМИ» и что все это «позволяет использовать СМИ для сведения счетов с конкурентами, а иногда – даже превращать их в средства массовой дезинформации, средства борьбы с государством». За две недели до послания Совет безопасности России принял Доктрину информационной безопасности, которая была пропитана идеей усиления правительственного контроля за СМИ. И все последующее время Путин планомерно уменьшал свободу средств информации.

Кампания 97-го года заложила мину прежде всего под главные медиаактивы олигархов, под «Медиа-Мост» Гусинского и ОРТ Березовского. Во время конфликта вокруг НТВ перешедшие на другую сторону медиаменеджеры в проблемах медиамагната винили его самого, припоминая ему «первую информационную». Как выразил это Олег Добродеев, «мы были при власти, но Гусинскому в какой-то момент показалось, что он – сама власть, и тут-то начались проблемы, которые всегда решались одним и тем же способом – при помощи информационной заточки».[note]Добродеев, Олег. «Открытое письмо Евгению Киселеву». «Известия», 9 апреля 2001.[/note] «Первая кровь брызнула в августе 1997 года, – писал он в открытом письме Евгению Киселеву в 2001 году, – когда Гусинский потребовал от нас информационно разобраться с теми, кто не дал ему вкусить казавшегося безумно сладким пирога ‘Связьинвеста’». Впрочем, о своей роли в той войне Добродеев, тогда – вице-президент НТВ, ставший в конце года генеральным директором канала, умолчал.

Кампания стала оправданием для последующего закручивания гаек в СМИ. Как это выразил Виктор Шендерович, «шло уничтожение свободы слова, но всякий раз, когда мы открывали рот, чтобы об этом крикнуть, нам в этот открытый рот засовывали слово ‘Связьинвест’».[note]Шендерович, Виктор. «Евгению Киселеву, бренду и человеку». 12 марта 2005. http://www.ej.ru/?a=note&id=445[/note]

А сам Гусинский объяснял, почему в войне за обладание НТВ в 2001 году инструментом был избран Кох. «Во-первых, личная ненависть, – рассказывал он «Коммерсанту». – ‘Писательское дело’ не забыто. Во-вторых, страх перед прокуратурой – он уже с ней имел дело. В-третьих, он хотел восстановить свое реноме как успешного крутого предпринимателя и политика, а не того, который провел специфическую приватизацию. К тому же Кох совсем не глупый человек. Ну-ка попробуйте сегодня найти неглупого человека на реализацию столь циничной и гнусной задачи: есть национального размера компания, которая сегодня не нравится власти, и вам предложено ее экономико-юридическое удушение на глазах у всех. Это же не тайное убийство в подвале, когда концов не найти. Ты это делаешь публично. Для этого надо иметь яйца, хотя за ним все же государство – Путин стоит».[note]Геворкян, Наталия. «Путин не плохой. Он просто не понимает». «Коммерсант», 5 февраля 2001.[/note]

Кампания 1997-го, впрочем, подорвала не только олигархов, их медиаактивы, но и дискредитировала профессию журналиста. Владимир Кулистиков, руководивший в 1997-м новостями на НТВ и в конфликте 2001 года занявший сторону государства, в беседе с исследовательницей СМИ Тиной Бюрретт так оценил то время (перевод – мой): «НТВ работало против правительства реформаторов, Анатолия Чубайса и Бориса Немцова. Со времен Егора Гайдара это было наиболее либеральное правительство в России, но Гусинский и журналисты НТВ, которые называли себя либералами и демократами, работали против него. Мы вели кампанию против правительства до тех пор, пока оно не было разрушено и заменено другим, намного менее либеральным».[note]Burrett, Tina. «Television and Presidential Power in Putin’s Russia». Routledge, 2010.[/note]

* Нынешняя публикация – расширенная версия статьи автора для Радио Свобода.[note]Ростова, Наталия. «Вторая информационная». Радио Свобода, 2 декабря 2017. https://www.svoboda.org/a/28890678.html[/note]

Поддержать проект.

Читать другие лонгриды проекта.

Читать интервью проекта.

Вся хронология проекта.

Читать интервью автора в других СМИ.