Битва за «Известия» как отражение вражды между Верховным Советом и президентом
После провала путча в 1991 году вся система советских СМИ была перекроена. Изменения затронули как государственные, так и не государственные СМИ, в зависимости от поведения редакций и их руководства во время попытки переворота.
В это время старейшая газета страны – «Известия», выходившая с 1917 года, отстранила от должности своего главного редактора Николая Ефимова и выбрала одного из его заместителей, Игоря Голембиовского, своим новым главным. Выборы внутри редакции случились впервые за всю историю газеты.
Ефимов, который выступал против своего отстранения, считая его незаконным, «поскольку назначен он ЦК и Президиумом Верховного Совета [в мае 1990-го] и только они имеют право его снять», услышан не был. Газета, бывшая «Известиями Советов народных депутатов СССР», отказалась от своего учредителя, от старого названия, оставив себе только первое слово, и поменяла устав. При этом редакция не отказалась от истории, как было заявлено в газете, «тех «Известий», которым служили Анатолий Аграновский, Нина Александрова, Евгений Кригер». Порядковый номер газеты не поменялся – обновленная, она вышла под № 202 (№ 23 468 со времени основания). Министерство печати России во главе со сторонником президента Ельцина Михаилом Полтораниным перерегистрировала союзную газету в РСФСР, назначив учредителем коллектив редакции.
До распада Союза оставалось несколько месяцев.
«Это было испытанием прав журналистов по отношению к правам исторических “учредителей” средства массовой информации, — отмечает правовед Монро Прайс. — Для «Известий», как и для многих российских печатных изданий в постсоветский период, повседневная жизнь состояла из преобразования институтов, бывших проекцией политических организаций, в институты, которые были бы независимы от таких организаций и подчинялись только владельцам, инвесторам и подписчикам».[note]Прайс, Монро. «Телевидение, телекоммуникации и переходный период: право, общество и национальная идентичность». Издательство МГУ, 2000.[/note]
Семья Павловых в 1992 году. Фото: Роберт Нетелев/ ТАСС
Война за «Известия», которая публично продлится два года и закончится только после октябрьских событий 1993-го, начинает разгораться сразу после путча. «Коммерсант» в то время так описывает ее суть: «Коллектив редакции считает себя естественным преемником права собственности на это имущество, и по крайней мере часть коллектива полагает, что если и создавать АО, то доход от продажи акций должен быть распределен между журналистами, а часть акций должна быть передана им – бесплатно, разумеется. Однако в соответствии с Законом СССР о печати собственником редакционно-издательского имущества является не учредитель издания, а его издатель, то есть в случае с «Известиями» – ВС СССР. По законам же РСФСР и СССР о приватизации доход от приватизации государственных предприятий (в том числе, естественно, и газет) получает бюджет, а коллектив имеет лишь право на некоторые льготы при покупке акций своего предприятия. Таким образом, по закону от продажи имущества редакции ее коллектив на первом этапе может получить лишь расходы на выкуп акций».[note]Рузакова, Елена. «Приватизация газеты «Известия»: труднее всего будет купить слово «Известия»». «Коммерсант», 23 сентября 1991.[/note]
«В декабре того же года, когда рухнул Советский Союз, — пишет исследователь права СМИ Андрей Рихтер, — вся собственность союзного парламента на российской территории была унаследована Верховным Советом республики. А популярные «Известия», бесспорно, были идеологическим капиталом, на который претендовали в качестве этой добычи». [note]Рихтер, Андрей. «Правовые основы свободы печати».// Средства массовой информации постсоветской России: Учебное пособие. Под ред. Я. Н. Засурского. Москва, «Аспект Пресс», 2002.[/note] (О проблемах СМИ в области права в 90-е читайте интервью Рихтера в этом выпуске YeltsinMedia.) «Российский парламент заявил, что как наследник Верховного Совета именно он должен контролировать редакционное руководство газетой, — отмечает Монро Прайс. – Вопрос приобрел особую значимость, поскольку в критический момент в конституционной жизни нации влиятельная газета, будучи некогда детищем законодательной ветви власти, заняла сторону президента и не отражала взглядов парламента и его спикера Руслана Хасбулатова. “Свобода прессы” стала боевым кличем тех, кто поддерживал журналистов и противился большей парламентской власти. Но в данном вопросе, как и в других случаях, голос за свободу, несомненно, был и голосом в поддержку одной из сторон в борьбе за власть. Журналисты достигли цели, и победа была охарактеризована как дань большей самостоятельности прессы. В действительности результат явился свидетельством перехода политической власти».[note]Прайс, Монро. «Телевидение, телекоммуникации и переходный период: право, общество и национальная идентичность». Издательство МГУ, 2000.[/note]
Фото: Главный редактор газеты «Известия» Игорь Голембиовский. Кадр из программы телекомпании «Останкино».
Колумнист «Коммерсанта» Максим Соколов связал начало конфликта между «Известиями» и Верховным Советом с мелким инцидентом, случившимся в октябре 1991-го года.[note]Соколов, Максим. «Исполнился год попыткам извести «Известия»». «Коммерсант», 26 октября 1992.[/note] «Руслан Хасбулатов (тогда еще и. о. спикера) в ходе своего визита в Японию явился в советское посольство в Токио и устроил выволочку дипломатам, пообещав, что дипломатическая карьера тех, кто не сумеет ему потрафить, сей же момент и закончится, — писал он. – Небольшая заметка об этой дружеской беседе испортила (как выясняется, навсегда) отношения между руководством ВС России и «Известиями», однако должного внимания инциденту никто не уделил, поскольку никаких оргвыводов в отношении газеты тогда не последовало, а сам инцидент особо не выделялся на и без того небезоблачном фоне отношений прессы и власти: тогда же министр печати Полторанин выносил предупреждение о закрытии «Независимой газете» (за распространение слухов о том, что российские руководители рассматривали возможность обмена ядерными ударами с Украиной), а всесильный в то время Бурбулис заявлял, что плюрализм мнений возможен лишь «в рамках идеологии реформы». На фоне общеначальственного головокружения от успехов хасбулатовское головокружение специальной злокачественностью вроде бы не отличалось».
В подробной книге об истории газеты ее главный редактор в 1997-98 годах Василий Захарько рассказывает о другом инциденте, когда Руслан Хасбулатов «всего лишь на одиннадцатый день после начала реформ» нанес по ним удар, заявив на камеры, что «сейчас складывается такая ситуация, когда уже можно предложить президенту сменить практически недееспособное правительство».[note]Захарько, Василий. «Звездные часы и драма ‘Известий'». «Время», 2014.[/note] «Несколько часов спустя, выступая на заседании Президиума Верховного Совета, — пишет Захарько о январе 1992-го, — он сказал еще больше, а именно: это была ошибка — доверить президенту формировать правительство, впредь это должен делать только парламент. Вылетая на следующий день в Брянск, Ельцин в ответ на вопросы журналистов у трапа самолета заявил: «Бывают иногда эмоциональные всплески у любого руководителя. Правительство не перчатки. Принимать законы легче, чем их реализовывать. Я буду защищать правительство»».
На следующий день газета обрушилась с критикой на спикера Верховного Совета и процитировала госсекретаря Геннадия Бурбулиса: «Сегодня нередко мы имеем дело с политиками, по разным причинам оказавшимися неспособными понять и принять объективную логику реформ, найти в них свое место, и потому они порой всю свою боль, уровень понимания происходящего вкладывают в политические декларации».
Руслан Хасбулатов и Борис Ельцин в 1992 году. Фото: Александр Сенцов/ ИТАР-ТАСС
В те дни же дни сам Захарько, как он пишет, получил редакционное задание «ускорить подготовку устава редакции, что и было сделано с участием юридической команды [одного из авторов закона о СМИ, замминистра печати] Михаила Федотова. 29 января устав принят и утвержден общим собранием журналистского коллектива. 5 февраля его регистрирует Межведомственная комиссия по общественным объединениям и вносит в реестр Моссовета по средствам массовой информации. Эти спешные первые шаги к нашей хозяйственной самостоятельности открывали путь для дальнейших действий». 26 февраля новообразованное товарищество с ограниченной ответственностью «Редакция газеты “Известия”» было объявлено правопреемником «Известий» как СМИ. «Становясь юридическим лицом, редакция получала право действовать на принципах хозрасчета, самофинансирования, самоокупаемости и самоуправления», — пишет Захарько. 10 марта Московская регистрационная палата выдала свидетельство о регистрации ТОО «“Редакция газеты “Известия”».
Но настоящим детонатором послужила опубликованная газетой 19 марта статья Ирины Дементьевой «Облава».[note]Дементьева, Ирина. «Облава». «Известия», 19 марта 1992.[/note] Она более подробно, чем в прежних статьях московской прессы и самих «Известий» рассказала о задержании 20 февраля московской милицией 36 чеченцев и одного ингуша. Они были избиты уже при задержании в гостинице «Заря», а потом были доставлены в 77 отделение милиции.
Подробное расследование включало рассказы всех сторон конфликта, в том числе приводилась и официальная версия: «ОМОН охранял сотрудников МУРа во время обычной профилактической операции по проверке паспортного режима. Пальцем, разумеется, никого не трогали». Также автор, со ссылкой на заместителя другой гостиницы, «Останкино», рассказала о проведенном за неделю до этого совещании в Белом доме московских директоров гостиниц, собранных по приглашению милиции. С десятиминутной речью перед ними выступил Руслан Хасбулатов. «Учитывая криминогенную обстановку, — писала автор, — Хасбулатов рекомендовал не селить в гостиницах чеченцев, а уже живущих – выселить. Там же присутствовал министр ВД В. Ерин и от московской милиции – А. Мурашев. В конце речи было сказано, что не выполнивших рекомендацию Председателя Верховного Совета Российской Федерации уволят».
«Невозможно где-нибудь в другой стране представить председателя парламента, дающим указания работникам коммунальных служб, — отмечала автор. – Еще более странно выглядит глава законодательной власти демократического государства, открыто пренебрегающий Конституцией. Да и просто интеллигентный человек, профессор, член-корреспондент Российской академии наук, публично оскорбляющий национальные чувства людей! И наконец, сам Руслан Имранович – чеченец. Известно его мнение о гостиничном инциденте: ‘Это провокация’». Статья завершалась эмоциональной репликой: «<…> жестокие облавы с селекцией по национальному признаку — это свойство режимов, исторически оскандалившихся… Сегодня акция предпринимается против чеченцев. Завтра это будут украинцы, евреи, армяне, татары, азербайджанцы, другие нечистые. Завтра будут красные, белые, зеленые, тверские, рязанские, сибирские. Что может быть завтра, мы знаем. Мы этот урок уже проходили, и страшно, если не усвоили».
30 апреля Хасбулатов встречается с членами Комитета по средствам массовой информации Верховного Совета России и с главными редакторами «Труда», «Комсомольской правды», «Независимой газеты», «Аргументов и фактов». «Пресса не должна тешить себя иллюзией, будто она – четвертая власть. Вы ничего не значите!» — приводит его слова со встречи журналист «Известий» Валерий Выжутович.[note]Выжутович, Валерий. «Руслан Хасбулатов: «Из-за нападок на меня люди перестают читать газеты и журналы». «Известия», 1 апреля 1992.[/note]
«Не утруждая себя доказательствами, — пишет он, — спикер парламента заявил, что не все крупные издания коррумпированы, служат российскому правительству и направляются им, соревнуясь в нападках на Верховный Совет». В материале журналист эмоционально комментирует слова Хасбулатова («До разносов такого уровня не опускался даже Суслов с его агитпропом»), а последний абзац текста звучит так: «Участники аудиенции <…> могут, пожалуй, утешиться тем, что не только они подвергались уничижительной проработке. В их присутствии несколько известных политиков получили от Хасбулатова не менее выразительные аттестации. «Негодяй, проходимец, террорист», — о президенте Чечни Джохаре Дудаеве. «Боюсь неожиданных ударов от Полторанина, который привык к борьбе, неожиданных советов Бурбулиса, которого разбирает злоба и ярость, и очень неюридических советов юриста Шахрая» — о соседях по кабинетам российской власти».
Конфликт становится еще глубже, когда в «Известиях» вновь возникает чеченская тема. 9 апреля опубликован материал собкора по Северному Кавказу Али Казиханова.[note]Казиханов, Али. «Готовится покушение на командира Национальной гвардии Чечни». «Известия», 9 апреля 1992.[/note]
Фрагмент газеты «Известия».
На вечернем заседании российского съезда 10 апреля, пишет газета, поступило «беспрецедентное требование спикера парламента России изменить статус «Известий», сделав их вновь газетой Советов всех уровней».[note]Без подписи. «Хасбулатов предлагает «разобраться» с «Известиями». «Известия» предлагают уважать закон». «Известия», 11 апреля, 1992.[/note] Поводом послужила статья собкора из Чечни, которую раскритиковал депутат их Северной Осетии, первый замминистра внутренних дел республики Т. Батагов. «Выступавший опроверг сообщение о том, что на состоявшемся во Владикавказе совещании лидеров оппозиции Чечни якобы присутствовали руководители МВД России и Северной Осетии, а также представитель Грузии, — сообщает газета. — На данный момент мы не можем сделать окончательный вывод, кто прав – наш корреспондент или народный депутат из Северной Осетии, чей призыв к руководству «Известий» разобраться по существу публикации совершенно правомерен». И обещает извиниться, если окажется, что депутат прав. А вот спикер парламента, пишут «Известия», «воспользовался этим поводом, чтобы, во-первых, дать искаженную оценку деятельности нашей газеты вообще, а во-вторых, выдвинуть предложение, которое никоим образом не согласуется с законом». И приводит цитату из Хасбулатова, где он говорит про финансовые трудности газеты («задолжала уже, кажется, больше миллиарда рублей, и не потому, что это финансовые трудности, а скорее всего потому, что читатели перестали ее читать») и предлагает до конца съезда принять решение, чтобы Верховный Совет смог материально помочь ей, «как газете представительных органов власти», таким образом поддержав и коллектив, который «страдает от, в общем-то, прямо скажем, не особенно, может быть, квалифицированного руководства». (О трудностях печати в этот период читайте статью первого выпуска YeltsinMedia.) В том же тексте «Известия» отмечают, что у редакции нет ни рубля долга и иронизируют над Хасбулатовым, сравнивая его с главой предыдущего парламента: «<…> Как тут не вспомнить конфликт известинцев с бывшим коллегой Руслана Имрановича, ныне пребывающим в Матросской тишине. Год назад Анатолий Иванович [Лукьянов] тоже очень хотел «разобраться» с газетой. С сожалением должны констатировать: сравнение не в пользу нашего нынешнего оппонента».
Тем не менее, 695 депутатов Съезда голосуют за то, чтобы рассмотреть вопрос о СМИ России («против» — 191, а 27 воздержались). Председателю Комитета Верховного Совета Российской Федерации по средствам массовой информации Вячеславу Брагину дано задание подготовить слушания на июль. Все это время спикер и газета обмениваются взаимными колкостями, обвиняя друг друга во лжи, в публичные дебаты о свободе слова вступают другие редакции и журналисты, а консервативная оппозиция, не имеющая доступа к телевидению, в июне проводит у стен «Останкино» две шумных акции протеста, требуя эфирного времени для себя (читать подробнее статью второго выпуска YeltsinMedia).
Журналисты демократического лагеря между тем ожидаемо апеллируют к главному оппоненту спикера – Борису Ельцину, у которого, самого, отношения с Хасбулатовым ухудшаются день за днем.
30 июня «Известия» публикуют заявление Гильдии парламентских журналистов, которые говорят об «опасной тенденции ущемления гласности» (читать). 13 июля становится доступным проект постановления Верховного совета Российской федерации о газете «Известия народных депутатов СССР» (читать), голосование назначено на 16 число. 14-го «Известия» публикуют интервью с президентом Ельциным (месяцем ранее опубликовано другое, данное главному редактору газеты и руководителю второго канала Олегу Попцову, читать подробнее), а 15-го газета ставит на первую полосу обращение двадцати руководителей СМИ к нему (подробнее). Вечером того же дня выходит алармистская программа Владимира Познера (смотреть), 16-го президент встречается с главными редакторами (читать про встречу), а 17-го Верховный Совет все же принимает постановление. Оно чуть отредактировано, но суть остается прежней: в августе 1991-го прекращение издания газеты «Известия Советов народных депутатов СССР» было незаконно, а при учреждении и регистрации «Известий» был нарушен закон «О печати и других средствах массовой информации». Парламент намерен вернуть газету, которую считает своей.
Председатель Всероссийской ГТРК Олег Попцов и главный редактор газеты «Известия» Игорь Голембиовский интервьюируют президента. Фото Александра Чумичева /ИТАР-ТАСС.
В конце июля несколько депутатов обращаются в Конституционный суд с вопросом о законности решения Верховного совета. Он соглашается рассмотреть дело и запрещает какие-либо действия вокруг газеты. Аргументы в пользу газеты приводит депутат Сергей Шахрай.[note]Соб. Инф. «Сергей Шахрай считает постановление парламента по «Известиям» неконституционным». «Известия», 29 июля 1992.[/note] Вот как сама газета об этом рассказывает: «Первое: вопрос о порядке учреждения газеты, т.е. имущественном положении находится вне компетенции законодательной власти и может рассматриваться лишь в суде — арбитражном либо гражданском. Второе: парламент не вправе требовать от Министерства печати и информации перерегистрации газеты, ибо все правительственные структуры подчиняются только президенту. Таким образом, своим решением Верховный Совет игнорирует принцип разделения властей: законодательной и судебной в первом пункте постановления, законодательной и исполнительной — во втором. Кроме того, налицо посягательство на независимость четвертой власти и на право граждан получать свободную, объективную информацию, в том числе и о деятельности парламента. Последнее вряд ли возможно, если газета подчинена законодательному органу».
Президент Ельцин отдает указание Анатолию Чубайсу, как главе Госкомимущества, рассмотреть вопрос «Известий» и 22 августа подписывает распоряжение (читать). Два дня спустя Российский фонд федерального имущества, выступающий в конфликте на стороне парламента, объявляет о своем владении газетой. Но 27 августа Чубайс издает свое распоряжение, объединяя активы «Известий» в «правительственный газетно-издательский комплекс» (читать подробнее).
Колумнист Максим Соколов, подводя итоги этого года борьбы за «Известия» отмечает: «Мало того, что дальнейшая эскалация известинского конфликта усиливает раздрай между парламентом и исполнительной властью (председатель Совета Республики Рябов 20 октября с невыразимым презрением говорил о «каком-то Госкомимуществе»), игнорирует судебную (сама идея судебного разрешения конфликта представляется Хасбулатову дикой) и объективно приводит к смыканию с «пятой властью» (борьба «Памяти» с «Московским комсомольцем», Анпилова с «Останкино» и Хасбулатова с «Известиями» приобретает все более сходные черты), а уж об отношениях парламента с «четвертой властью», т. е. СМИ, и говорить не приходится».[note]Соколов, Максим. «Исполнился год попыткам извести «Известия»». «Коммерсант», 26 октября 1992. [/note]
О «пятой власти» в те же дни говорит и министр печати Михаил Полторанин. На пресс-конференции он, тогда еще сторонник президента, заявляет: «Обстановка в стране серьезна, наползает диктатура новой, пятой власти — власти мафии, преступности, коррупции. Эта диктатура будет хуже фашистской. На фоне политики умиротворения все более наглеют хулиганствующие силы, шантажирующие правительство».[note]Ширямов, Максим. «Пресс-конференция министра печати. Михаил Полторанин предупреждает об опасности». «Коммерсант», 21 октября 1992.[/note] Министр считает, что «существующая опасность бандитских нападений на редакции средств массовой информации» вынудила президента издать распоряжение об их защите. «Президент поручил министерствам внутренних дел и печати подготовить соответствующие предложения, — отмечает «Коммерсант». – Сам министр печати считает целесообразным сформировать на Петровке специальный отряд, который постоянно был бы готов выехать по сигналу той или иной редакции».
Спустя многие годы один из известинских, как тогда говорилось, «золотых перьев», — Андрей Иллеш, незадолго до своей смерти, говорил о том, как пересмотрел многое из происходившего в те дни. «Сегодня, с дистанции, это понятно, а тогда мы не понимали величины цунами, которое надвигается, — говорил он. – Нам казалось, что волна – по пояс, а она была выше нашего дома на Пушкинской площади. И главное – на своих челнах отчалил тогда от газет и журналов читатель. Децентрализованная печать стала стоить все больше, развалилась система доставки, и люди вместо просмотра тихим утром газетки принялись выживать, зарабатывать деньги. <…> журналисты продолжали жить внутри Садового кольца и, изящно отставив мизинчик, писали о «поЭзии». Я сам много прозевал, был очень сильно занят собой, как-то интуитивно махал саблей, стрелял из-за баррикад, какой-то ерундой увлекался, не свойственной журналистике. Это сегодня кажется прописными истинами, а в 90-е годы, например, это казалось провалами одной газеты. «Правду» закрыли, «Советская Россия» грохнулась, кончился, свалился вниз «Труд» – с 30 миллионов. Началась выживаловка экономическая. И радовались все втихую гибели или глупости конкурентов. И до обобщений не доходило. А ответ очевиден. Профессия была потеряна – из-за того, что оказалась не готовой к деньгам. Люди стали в редакциях зарабатывать, начался психоз этого заработка, все оказалось можно… А все, что было прежде, оказалось плохо («это ж – совок!»)». (Читать интервью полностью.)
Битвы за контроль над СМИ в те дни, отмечает правовед Монро Прайс, «являлись отражением смертельной вражды между президентом и парламентом, вражды, вызывающей один политический кризис за другим».[note]Прайс, Монро. «Телевидение, телекоммуникации и переходный период: право, общество и национальная идентичность». Издательство МГУ, 2000. [/note] «Эти кризисы послужили главным обоснованием национального референдума 25 апреля 1993 года на всей территории Российской Федерации, а также принятия с незначительным перевесом новой Конституции в декабре 1993 года, — пишет он. – Однако подготовка к референдуму привела к ухудшению отношений между правительством и СМИ, и окончание избирательной кампании не улучшило положения. Апрельский референдум послужил испытанием приверженности президента и парламента действительно свободной прессе, и эта приверженность оказалась недостаточной, хотя флагом независимости СМИ размахивали все противоборствующие стороны. Как силы, стоящие за Борисом Ельциным, так и силы оппозиции маневрировали в борьбе за контроль над телевидением, радиовещанием и печатными изданиями».
Читать другие лонгриды проекта.