Борис Ельцин встречается с главными редакторами
Встреча проходит через неделю после первого за долгое время публичного появления президента – послания Федеральному собранию.
Борис Ельцин беседует с главными редакторами в день вручения премии в области печатных СМИ, учрежденную Академией свободной прессы. Фото: А. Чумичев (ИТАР-ТАСС).
На встрече Борис Ельцин вручил президентскую премию политическому обозревателю «Известий» Отто Лацису размером в 600 минимальных окладов (50 млн 94 тыс. руб.), а два молодых журналиста – собственный корреспондент «Комсомольской правды» в Санкт-Петербурге Роман Попов и старший корреспондент газеты «Труд» Михаил Зубов получили президентские гранты размером в 300 минимальных окладов (25 млн 47 тыс. руб.). Соответствующий указ был подписан президентом накануне. Награждение объяснялось так: «В соответствии с Положением о премии Президента Российской Федерации в области печатных средств массовой информации и о грантах (стипендиях) Президента Российской Федерации для поддержки наиболее значимых творческих проектов молодых журналистов, утвержденным Указом Президента Российской Федерации от 9 января 1997 г. N 5».
Борис Ельцин вручает премию в области печатных СМИ, учрежденную Академией свободной прессы политическому обозревателю «Известий» Отто Лацису. Фото: А. Чумичев (ИТАР-ТАСС).
Как рассказал своим читателям присутствовавший на встрече главный редактор «Московских новостей» Виктор Лошак, встреча была двухчасовая и «достаточно свободно выстроенная». «В одни и те же часы претенденты на трон продолжили свою заунывную медицинскую песню, с которой они не первый месяц гастролируют на родине и за ее рубежами, — писал он. — Зюганов: «Ельцину надо лечиться, лечиться… У нас ритуальный президент». Лебедь заявил, что Ельцин спел свою лебединую песню. В это же время Борис Николаевич, ничуть не смущаясь диагнозом доктора Зюганова, рассказывал о своих далеко идущих планах, шутил и даже консультировался с газетчиками, а не похоронить ли все-таки Ленина и что делать с гимном, в котором есть музыка, но нет слов… Одним словом, спустя восемь месяцев после выборов, к нам, кажется, вернулся Президент. Очевидно было, что вернулся несколько иным физически (все-таки минус двадцать шесть килограммов), с иными вкусами, «пейте белое сухое вино», угощал он, а сам в разговоре едва-едва пригубил свой бокал. Перед нами был Ельцин , соскучившийся по некабинетному общению – после протокольной точки еще минут двадцать разговор вели стоя вокруг президентского стола. Беседа без протокола показала нам Президента куда лучше всех его радиообращений и дежурных трехминутных телесъемок во время разноса генпрокурору или дачи мудрых указаний премьер-министру. Ельцин выказал не только хорошую политическую форму, убедительно отвечая на вопросы о Чечне, Иране, Белоруссии, ситуации в правительстве, подготовке к Хельсинки, но и, как показалось, мы увидели вроде бы хорошо знакомого политика, вышедшего на новый круг. Может быть, эта новизна в осознании Ельциным достаточно близкого в масштабах истории финиша своей политической карьеры. Появился нехарактерный для Президента глобальный взгляд, связывающий заключительные годы его собственного президентства с окончанием президентства Клинтона. И тут Ельцин не скрывает политическую реальность конца века: при общем движении навстречу друг другу, интересы двух крупнейших государств могут их и развести. ‘Это самые тяжелые переговоры, которые мне придется вести… Есть вариант, что мы можем в Хельсинки и разойтись. Не надо делать из этого трагедию’».[note]Лошак, Виктор. «Новый Ельцин». «Московские новости», 18 марта 1997.[/note]
По данным «Красной звезды», Ельцин на встрече заверил, что «всегда будет стоять на страже свободы слова, добытой дорогой ценой».[note]Без подписи. «Встреча с главными редакторами». «Красная звезда», 15 марта 1997.[/note] «Президент РФ отметил важную роль СМИ в обеспечении демократии в обществе и проведении курса реформ, — добавляет издание. — В ходе встречи состоялся подробный разговор о нынешней политической и экономической ситуации в России, проблемах обеспечения безопасности страны, в том числе в связи с предстоящими нелегкими переговорами в Хельсинки с президентом США Б. Клинтоном».
По данным «Коммерсанта», президент сказал: «Мы рассматриваем вопрос о гимне. Сейчас это ‘Патриотическая песнь’ Глинки. Но проблема в том, что никто не может написать слова. Мы хотим еще раз создать комиссию по гимну… вы понимаете, эта музыка… ее в мире знают уже…»[note]Без подписи. «Разговор с президентом ‘на свободные темы’. Так говорил Ельцин». «Коммерсант», 15 марта 1997.[/note] В ответ на это раздалась реплика генерального директора ОРТ Сергея Благоволина: «Борис Николаевич, а я бы оставил старый…» «А давайте поручим Благоволину слова написать!» — раздалось в ответ от необозначенного спикера. «Правильно, слова Благоволина, музыка Березовского», — заключил еще один.
По данным «Независимой газеты», коснувшись темы мавзолея Ленина, Борис Ельцин сказал: «Надо его похоронить, как он и завещал, рядом с матерью в Санкт-Петербурге. Вот мне и патриарх говорил, что он похоронен не по христианскому обычаю, не предан земле. Это не христианский, а иудейский обычай. И все меньше людей посещают Мавзолей». «Двусмысленность заявления президента заставила нас связаться с синагогой и попросить прокомментировать процитированные выше слова главного раввина России Адольфа Шаевича, — замечает газета. — Вот что сказал нам по телефону г-н Шаевич: «А еще говорят, что вокруг Ельцина одни евреи… Надо не иметь ни малейшего понятия о еврейских традициях, чтобы такое утверждать. Евреи никогда не хоронили в мавзолеях. У евреев есть на это строжайший закон — умершего похоронить в земле. Нельзя предавать огню, запрещается уничтожать покойного иными способами, ни даже класть в мавзолей. Так что кто-то ввел Бориса Николаевича в заблуждение».[note]Г. З. «Вести». «Независимая газета», 26 марта 1997.[/note]
Идея Ельцина похоронить вождя мирового пролетариата возмутила газету «Правда России». «На встрече с ‘особо приближенными’ главными редакторами средств массовой информации вполне определенной политической ориентации он обратился к ним с просьбой ‘прояснить общественное мнение’ по этому вопросу, — отмечал автор статьи Олег Викторов. – Замечу, что особенно рьяно ухватилась за перезахоронение тела Ленина телепрограмма ‘Итоги’, которая вот уже несколько месяцев подряд активно высказывает одну выдумку за другой. Однако при этом демпропагандисты оказывают президенту очень дурную услугу, ибо подталкивают его к игре с запальным фитилем на пороховой бочке. Да что там на бочке – на пороховом складе, в который вот-вот может превратиться вся страна! Они бы лучше призадумались хоть над тем, что никогда еще степень доверия нынешней власти не была столь низкой, как сегодня. <…> В объявленный Ельциным «год национального примирения и согласия» по меньшей мере кощунственно предлагать обществу подобные идеи и рассчитывать, что оно с ними «примирится». Что до «проявления общественного мнения» относительно В.И. Ленина, то позавчера граждане России выразили его предельно четко, избрав в Тульской области губернатором председателя колхоза имени Ленина В. Стародубцева, а в Амурской области – коммуниста А. Белоногова. Вторично они выскажут его 27 марта, в день Всероссийской акции протеста. Не надо испытывать терпение народа, провоцируя его высказать свое мнение третий раз».[note]Викторов, Олег. «Президент «копает» под мавзолей». «Правда России», 25 марта 1997.[/note]
В этот же день президент обратился к нации по радио. «’Нет-нет, да и раздаются недовольные крики: ‘Вы не так пишете, не так показываете, надо бы мягче, благороднее, красивее’. Но это мы уже проходили’, — заявил в своем радиообращении президент, — отмечал «Коммерсант». — Речь, понятно, в первую очередь идет о предъявленных Госдумой обвинениях телекомпаний (в том числе уже лишенного думской аккредитации ОРТ) в неправильной подаче материалов о жизнедеятельности законодателей. Одернув Думу, Ельцин тут же сделал реверанс в сторону прессы: ‘Цензуры политической, идеологической у нас не будет’. <…> Причем реверанс не только политический, но и финансовый: ‘Вообще долгов власти перед прессой накопилось немало. Огромной массе районных и городских небольших изданий внимания не уделяется вовсе’. Ельцин пообещал: ‘Ситуация изменится к лучшему’. Очевидно, что заступаясь за журналистов и давая им свои гарантии сохранения свободы слова, Ельцин рассчитывает вернуть доверие и расположение независимых СМИ, неизменно поддерживавших президента в критические минуты. Он и сам вспомнил об этом: ‘Слово ранит, слово лечит — вот такая в нем заключается сила. Сколько раз в моей жизни довелось испытать это на себе. И сегодня ваше слово может стать если не решающим, то чрезвычайно весомым’. Правда, карт-бланш прессе Ельцин тоже давать не стал, призвав журналистов ‘держать себя в рамках ответственности перед обществом’. ‘Можно помогать чистить и убирать наш общий дом, выгребать мусор, но можно только кричать: ‘Как тут грязно, как тут противно!’’».[note]Гулько, Николай. «Борис Ельцин: цензуры у нас не будет. Речь Ельцина о СМИ». «Коммерсант», 15 марта 1997.[/note]