Разгорается скандал с «коробкой из-под ксерокса»
19 июня на проходной Белого дома службой безопасности президента задержаны глава рекламного агентства ЛИС’С Сергей Лисовский и бывший заместитель гендиректора ОРТ и член предвыборного штаба президента Аркадий Евстафьев. У них была изъята коробка, в которой находилось 538 тысяч долларов.
Борис Ельцин объявляет прессе об отстранении руководителей силовых ведомств, как «они стали слишком много на себя брать и слишком мало отдавать». Телевизионный кадр, 20 июня 1996 года.
«Еще весной в Службу безопасности президента поступила информация: деньги, предназначенные для предвыборной борьбы президента, самым банальным образом разворовываются в штабе, — писал позже в мемуарах отставленный глава службы безопасности президента Александр Коржаков. – Их переводят за границу, на счета специально созданных для этого фирм. Сам факт воровства меня не удивил, но масштабы впечатляли. Расхищали десятками миллионов долларов. На ‘уплывшие’ средства можно было еще одного президента выбрать. Докладывая Ельцину о злоупотреблениях в предвыборном штабе, я заметил: ему не нравилось слышать о воровстве. Борис Николаевич понимал, что некоторые люди, называющие себя верными друзьями, единомышленниками, на самом деле просто обогащались на этой верности. Тяжело вздохнув, президент поручил мне лично контролировать финансовую деятельность выборной кампании». Согласно его версии произошедшего, Евстафьев и Лисовский вынесли деньги из кабинета заместителя министра финансов Германа Кузнецова, в сейфе которого было полтора миллиона долларов. «На проходной их уже поджидали: заметив приближающихся ‘активистов’ с коробкой, милиционеры позвонили в Службу безопасности президента, — пишет он. – Вот, собственно, и весь ‘переворот’ — именно так окрестили эту историю те, кому помешали воровать».
А по мнению Сергея Зверева, правой руки Владимира Гусинского в то время, Коржаков «понимал, что в новой конструкции его просто нет, он теряет влияние», а потому и возник этот конфликт. (Читать его интервью для проекта YeltsinMedia.)
«Общая газета» со ссылкой на источники в предвыборном штабе сообщает в те дни, что задержанные несли деньги из Белого дома в сейф к Анатолию Чубайсу, в здание напротив правительственной резиденции, для расплаты с подрядчиками рекламной кампании. «Ходка была не первой, в принципе привычной, — пишут авторы статьи Анна Политковская и Елена Дикун. — Никто ни о чем особенно не беспокоился, хотя все вышеперечисленные граждане слывут людьми вполне грамотными, а следовательно, знали, что если у кого-то с собой полмиллиона долларов бумажками, то это прямое нарушение порядка валютного обращения в стране, и история тут же приобретает чисто уголовный ореол».[note]Политковская, Анна; Дикун, Елена. «Национальная трагедия на проходной правительства». «Общая газета», 27 июня 1996.[/note]
«Того россиянина, который всерьез полагает, что кампанию, подобную ельцинской, можно провести на официальные средства, следует счесть в лучшем случае плохо информированным, — замечает в том году журналист Татьяна Малкина. — Впрочем, вряд ли многим приходит в голову верить в равенство возможностей и взаимную финансовую честность кандидатов. Бесстрастность общества, перед которым вот-вот могут приоткрыться тайны крупных финансово-политических сделок, объясняется, по-видимому, своеобразным негласным общественным договором. Суть его примерно такова: раз нам и на этот раз, как всегда, суждено выбирать меньшее из двух зол, то уж, Бог с ним, мы готовы прикинуться слегка идиотами».[note]Малкина, Татьяна. «Отец – царю, мишень – солдатам». «Сегодня», 29 ноября 1996.[/note]
Позже Борис Березовский назовет этот эпизод «первым публичным выяснением отношений со спецслужбами». «Мы собрались здесь вечером 19 июня 1996 года — между двумя турами выборов, — рассказывал он в 1997 году «Коммерсанту». — Нам было ясно, что происходит. Коржакову нужно было фактическое подтверждение тезиса, что новые люди вокруг президента воруют деньги. Обдумывая, как поступить, мы впервые для себя сформулировали идею: мы всегда проиграем спецслужбам, если будем действовать тайно. Но как только мы перейдем в плоскость открытого противостояния, то ситуация изменится, на свету они работать не могут. Во всяком случае, те спецслужбы, которые создавались советской властью. А Коржаков все же прямое наследие КГБ».[note]Геворкян, Наталия. «Борис Березовский: выиграть выборы президенту помог молодой российский капитал». «Коммерсант», 17 июня 1997.[/note]
В ту ночь телеканал НТВ прервал вещание, и в эфир вышел Евгений Киселев со спецвыпуском программы «Сегодня». Он сообщил о задержании Евстафьева и Лисовского, объявил о перевороте, происходящем в стране, и о сворачивании демократии. На следующий день генерал Александр Лебедь объявил о подавлении ГКЧП-3. «Генерал Лебедь, уже законтрактованный Ельциным в союзники, сыграл тогда большую роль символическими жестами, — говорил спустя годы Глеб Павловский. — Его только назначили секретарем Совета безопасности. Разбуженный Чубайсом, он вышел среди ночи на Старую площадь и в прямом эфире — зычно, но неясно, ведь генерал парень был хитрый, — зарычал: ‘Тут намечается государственный переворот!’ Но чей переворот, не сказал, так как сам не знал еще, кто победит. ‘Переворот будет жесточайше подавлен!’ — кого при этом подавят, Лебедь тоже не сказал. Все это выглядело пугающим, и силовики отпрянули от Коржакова».[note]Крастев, Иван. «Экспериментальная родина. Разговор с Глебом Павловским». Издательство «Европа», 2018.[/note]
Декан журфака МГУ Ясен Засурский отрицательно оценивал роль телеканала в ту ночь. «Наиболее неприятный момент был связан с так называемой коробкой из-под ксерокса, — говорил он позже. — НТВ тогда заявило об опасности для демократии, а речь шла всего-навсего о том, что поймали двух людей, которые выносили из Белого дома 500 тысяч долларов в коробке. Это угрожало не безопасности государства, а угрожало только раскрытием тайны пропагандистской кампании. <…> НТВ, которое я очень уважаю, в этой истории выглядело недостойно. Тому же Киселеву пришлось потратить много усилий, чтобы восстановить к себе доверие. Нужно что-то сделать, чтобы журналистика не допускала подобные аморальные поступки во время проведения избирательных кампаний».[note]Засурский, Я., Голубев, Е., Ковлер, И. “Власть, зеркало или служанка?: энциклопедия жизни современной российской журналистики”. Изд. Союза журналистов России, 1998.[/note]
«Новая ежедневная газета» иронизирует над историей с коробкой из-под ксерокса. Выпуск от 24 июня 1996 года.
Этому же эпизоду посвящен и кусок в книге интервью Игоря Свинаренко с Альфредом Кохом,[note]Свинаренко, Игорь; Кох, Альфред. «Ящик водки», т. 3.[/note] который в ту ночь говорил с Анатолием Чубайсом. Вот как Кох вспоминает, как соратники пытаются узнать о судьбе Лисовского и Евстафьева.
Сидим. Тупое оцепенение. Что делать? Где искать? В ментовку звонили, там ничего не знают. Позвонил Чубайс:
— Ну, что-нибудь удалось разведать?
— Да похвастаться нечем… Но вроде они еще здесь, в Белом доме.
— В Белом доме, говоришь? Это важно. Значит, торговаться будут. Это хорошо. Торговаться — это хорошо. Ну, смотрите телевизор. Сейчас мы начнем отвечать. Нам уже терять нечего.
— А какой канал смотреть-то?
— НТВ, экстренный выпуск. Сейчас Киселев выступит.
— А что не ОРТ?
— Ну, тут сложности. Березе, видите ли, неудобно Коржакова иметь по каналу, который тот ему дал.
— А— А— А… Ишь как неказисто. И РТР по этой же причине?
— Ну, вроде того. Государственный канал. Неудобно. А вдруг не мы победим. Отвечай потом.
— Ясно. В общем, все как обычно. Удивляться нечему.
— Ну да.
— А Гусяра — молодец. Не зассал.
— А ему тоже, как и нам, до фени. Его все равно, если что, Коржаков приморит. Ты же знаешь, они давнишние «друзья».
— Ну, хоть повеселитесь напоследок. Уж не подкачайте. Ждем серьезную развлекуху.
Поздно. Где-то часа в два. Началось. Экстренный выпуск «Сегодня».
Тревога и гнев на лице Евгения Алексеевича. Предпринята попытка государственного переворота… Арестованы сотрудники избирательного штаба Ельцина… Реставрация не пройдет… Попытка будет пресечена… Силы реакции…
В голове — какой переворот? Что он несет? Боже мой, какая чушь! А потом мысль — все правильно. Содержание не имеет значения. Главное, жути нагнать. Эти шопенгауэры в погонах должны услышать то, что они ни в коем случае не предполагали услышать. Вот то, что они заговорщики, — для них новость. Такого хода они не просчитывали. Теперь они находятся в состоянии ступора.
Они ведь как думали. Повяжем этих коробейников. Чубайс приползет на брюхе их спасать, все сдаст и тихо отвалит. Вот и славненько, вот и чудненько. Катись колбаской… Уноси ноги, пока жив… Скотина. Или все-таки посадить? Или так…
А тут на тебе: где «на брюхе»? Нет «на брюхе»! Где «все сдаст»? Нет «все сдаст»! Что-то мы не так рассчитали… Что теперь делать? Спокойно… Не психовать! Как-то все не так развивается. Не в ту сторону. Что-то эти подонки-коммерсы задумали. Кабы знать.
СМИ подхватывают. «Эхо Москвы», Интерфакс, другие радиостанции. Наконец уже и ОРТ, и РТР со ссылкой на НТВ. Западники зашевелились. Ой-ой-ой, в России опять переворот. То ли он украл, то ли у него… Коржаков с Чубайсом застрелили Ельцина… Березовский с Гусинским объединяют бизнесы, и, на самом деле, это один и тот же человек… Медведи, которые, как известно, спокойно расхаживают по улицам русской столицы, взбесились и съели своих дрессировщиков: Аркадия Лисовского по кличке Аркаша, и Сергея Евстафьева по кличке Лис. А теперь давайте посмотрим репортаж из ночной Москвы. Три часа ночи. Видите — улицы пусты! Медведи съели всех.
О том, как участники событий той ночи оценивали ситуацию, теперь можно судить по опубликованным в youtube прослушкам телефонных переговоров.
Годы спустя Сергей Зверев, один из руководителей группы «МОСТ», подтвердил подлинность этих пленок. По его мнению, которое он изложил в интервью для проекта YeltsinMedia, тот, кто эти пленки сделал публичными, сделал это, «начитавшись книги Авена» о Борисе Березовском. «Это очень интересно, там 1996 год, и в этих записях есть то, что происходило во время этой коробки, — говорил он. — Я их очень хорошо помню, а еще я их послушал. Они происходили, когда несколько человек были у Березовского, ужинали, по-моему. Все правда. Все эти разговоры были. <…> Фактически это был предвыборный штаб, в который входил Березовский, хотя формально штабом это не было. Он убедил людей, которые могли это сделать, создать группу имени Чубайса, хотя руководил ею по факту, конечно, Илюшин, Виктор Васильевич. <…> Это момент, я напомню как минимум десять лет до создания айфона, электронная почта уже, по-моему, существует, но работает очень плохо, компьютер в это время существует, но, по-моему, даже нет внутренних сетей. Процветает факс. И в тот момент, когда люди боятся, что сейчас к ним придут, вслед за Евстафьевым и Лисовским, они не жесткие диски ломают, а бумаги режут. <…> Киселев рассказывал про государственный переворот, а я бумаги уничтожал. Потому что мы были абсолютно убеждены, что завтра нас всех ‘примут’». (Читать интервью полностью.)
Тогда же «Общая газета» сообщала, что «главное решение той ночи» было принято Анатолием Чубайсом и Игорем Малашенко. «Если завтра по телевизору объявят о государственном перевороте, значит, кого-то опять взяли с наличными», — иронизирует газета.[note]Политковская, Анна; Дикун, Елена. «Национальная трагедия на проходной правительства». «Общая газета», 27 июня 1996.[/note]
Фрагмент статьи Анны Политковской и Елены Дикун, опубликованной в «Общей газете».
«Выход из почти патовой ситуации виделся только в одном — сделать решающую ставку на манипулирование информацией, — пишут авторы. — Это означало, что сей же ночью необходимо донести свою версию происшествия до сведения широких масс, предать ее публичной огласке, дабы Коржакову с Барсуковым не удалось расправиться с ‘либералами’ втихаря. Вся история раскручивалась для того, чтобы внутренняя разборка враждующих кланов при президенте поднялась до уровня национальной проблемы, более того, национальной трагедии. Для этого были задействованы средства массовой информации, которые взяли на себя ответственность за прямое обращение к стране и обществу. В 1.20 в эфир НТВ выходит Евгений Киселев и извещает бодрствующих сограждан, что страна находится на грани ‘политической катастрофы’. Оказывается, задержания ‘ключевых фигур’ предвыборного штаба Бориса Ельцина — это ‘первый шаг к осуществлению сценария по отмене второго тура президентских выборов’. Сообщив это, умный и бледный больше обычного Киселев пообещал зрителям увидеться с ними еще раз поближе к утру».
«Новая ежедневная газета» иронизирует над историей с коробкой из-под ксерокса. Выпуск от 24 июня 1996 года.
Годы спустя, отвечая на вопросы автора этих строк, Евгений Киселев не очень охотно говорил о «коробке».[note]Ростова, Наталия. Телезвезды: Евгений Киселев Интервью бывшего ведущего программы «Итоги». Meduza, 2 февраля 2016. https://meduza.io/feature/2016/02/08/telezvezdy-evgeniy-kiselev[/note]
— <…> «Коробка из-под ксерокса» в телеэфире — это вы.
— Хорошо, «коробка из-под ксерокса» — это я. Действительно так. Это был реальный эпизод внутренней борьбы между разными группировками в окружении Ельцина.
— Вы это понимали, когда выходили в эфир?
— Прекрасно понимал. Господ Лисовского и Евстафьева задержали в тот момент, когда они эту самую коробку с наличными деньгами выносили из Белого дома. Все в Кремле прекрасно знали о том, что предвыборный штаб Ельцина оперирует некоторым количеством наличных денег — в частности, для того, чтобы рассчитываться с поп- и рок-звездами, которые выступали в поддержку Ельцина. Других способов эта публика в ту пору не признавала. Офшорные компании, зарубежные счета, кредитные карточки иностранных банков — это все позже появилось. Тогда — только нал. И когда люди Коржакова задержали Лисовского и Евстафьева, стало ясно, что это провокация — для того, чтобы попытаться скомпрометировать ту часть ельцинской команды, которая была главным мотором победы на выборах. <…> История с «коробкой из-под ксерокса» была катарсисом, когда коржаковцы предприняли последнюю попытку переломить ситуацию в свою пользу. С колоссальным трудом люди из другого крыла ельцинской команды этот процесс остановили.
— Вы говорите, что прекрасно все понимали, то есть сознательно играли на одной из сторон в этой войне.
— Да, и я ничуть не сожалею об этом. Что касается «коробки из-под ксерокса» — это был, конечно, важный эпизод предвыборной кампании, но сводить всю историю работы НТВ по освещению выборов 1996 года к тому, как мы освещали этот эпизод, — это просто антиисторично. Мы не инсценировали арест Лисовского и Евстафьева, а просто оперативно сообщили об этом событии, я снабдил это своим авторским комментарием. (Читать интервью полностью.)
Но и годы спустя Алексей Венедиктов, главный редактор «Эха Москвы», входившего в тот же «Медиа-Мост», что и НТВ, продолжает отстаивать идею о чуть не свершившемся тогда госперевороте.
— Как мы знаем, «коробка из-под ксерокса» была поводом для этого госпереворота, — говорит он в интервью YeltsinMedia. — Что господин Коржаков, Сосковец, Барсуков хотели? Сейчас-то уж мы точно знаем, что тогда это была попытка отменить выборы. Я не знаю, придумывал он это или нет, но оказалось, что Киселев был прав. А что это мы читаем только эти переговоры? Чего это мы читаем переговоры только Татьяны Юмашевой с Наиной Иосифовной и не читаем переговоры Сосковца с Коржаковым, например?
— Это, кстати, правда, да – той стороны нет в доступе.
— И я как информационник могу сказать: ребята, картинка неполная. Но вот ты начинаешь разговаривать, скажем, с Куликовым, бывшим министром внутренних дел (который как бы не на стороне Чубайса, не любит либералов и, казалось бы, скорее должен быть заодно с Коржаковым), то он рассказывает вещи, от которых – волосы дыбом. Мы этого тогда не знали. Ну вышел бы Коржаков, рассказал бы, что просто двух жуликов поймали, но не вышел же, не сказал же!
— Потому что Анатолий Борисович владеет ораторским искусством и смог убедить президента.
— Не Анатолий Борисович убедил. Убедила Татьяна, это очевидно. Да, Анатолий Борисович был напорист, откровенен, он запугивал Ельцина, как я понимаю, как раз переворотом. Ельцин же считал, что он честно выигрывает выборы, и первый тур это показал: 35 на 32, тяжелая борьба впереди, ее надо выиграть. А эти хотят отменить, хотят украсть у меня победу, и вот о чем говорил Чубайс: «Они хотят украсть у вас победу!» Но это их политические игры. Информационно же Киселев вышел и рассказал. Что он не так сказал?
— А откуда мы знаем, что это была попытка переворота?
— Мы это знаем ровно потому, что это написано во всех мемуарах. И про войска знаем, и про мартовскую попытку переворота, когда уже Ельцин был готов подписать указ об отмене выборов. Это говорит тот же самый Куликов, – что в марте его остановили Куликов и Чубайс. И мемуары Куликова, Чубайса и Ельцина в этом совпадают.
А ты что, веришь, что Коржаков и Сосковец жуликов ловили? Ну, прекратите, ради бога! Ну, несерьезно. Они-то знали, что у Бориса Николаевича – инфаркт. (Читать интервью полностью.)
(Инфаркт у президента случился 26 июня, через неделю после задержания Лисовского и Евстафьева.)
В результате скандала Борис Ельцин уволил своего многолетнего соратника – Александра Коржакова, руководителя ФСБ Михаила Барсукова и вице-премьера Олега Сосковца. Выступая на заседании Совета безопасности он объявил, что они освобождаются от занимаемых должностей «в целях усиления и обновления команды». Публично президент сказал: «Силовые структуры надо было заменить, поскольку они стали слишком много на себя брать и слишком мало отдавать».
В дни скандала свой комментарий дает главный редактор газеты «Сегодня» Дмитрий Остальский. «Похоже, и президент, и ‘сам’ Александр Лебедь совершенно искренне утверждают, что смещение г-д Коржакова, Барсукова и Сосковца не связано с задержанием накануне вечером г-д Лисовского и Евстафьева, — отмечает он. — Скорее наоборот, задержание ключевых фигур из выборного штаба президента было связано с предстоявшими переменами в силовых структурах. Разве что эти перемены событиями вокруг КПП Белого дома были ускорены. Некоторые политические странности публично проявились еще вчера ранним вечером (напомню, что о нашумевшем задержании стало известно лишь около полуночи). В шестичасовом выпуске новостей ОРТ появилось сообщение о решительном опровержении Министерством обороны слов Александра Лебедя о так называемом ГКЧП-3. Элементарный вопрос: кто после отставки Павла Грачева может олицетворять ‘мнение’ Минобороны — подсказывал: данное сообщение означало, что и. о. министра начальник Генерального штаба Михаил Колесников открыто вставал на ‘тропу войны’ с новым секретарем Совета безопасности Александром Лебедем. Элементарная проверка показала, что, естественно, никакого заявления МО на самом деле не существовало. Тем не менее в программе ‘Время’ информация об ‘опровержении’ прошла вновь. Трудно себе представить, чтобы настойчивое распространение несуществующего опровержения было инициировано пресс-секретарем Грачева, ныне уже не слишком влиятельной Еленой Агаповой. Следовательно, испортить отношения между Лебедем и Колесниковым нужно было кому-то другому».[note]Остальский, Дмитрий. «Таланты президента». «Сегодня», 21 июня 1996.[/note]
Анатолий Чубайс, который, как писала позже политолог Лилия Шевцова, «через дочь Ельцина Татьяну Дьяченко сумел проинформировать президента, очевидно, дав свою трактовку событий», созывает пресс-конференцию. Он «с видом победителя провозгласил, что ‘забит последний гвоздь’ в гроб коммунизма, — писала Шевцова. — Он заявил, что отставка ‘силовиков’ и их ‘духовного отца’ Сосковца была связана с попытками сорвать второй тур выборов и ‘прибегнуть в этих целях к силовому варианту решения проблемы’. Однако он так и не сказал ничего вразумительного по поводу того, почему задержали его сотрудников, что за деньги выносили из дома правительства, кому они предназначались и как Коржаков хотел сорвать выборы. Впрочем, детали произошедшего были несущественны, и никто не собирался докапываться до истины. Главное было в том, что в длительной конфронтации коржаковцев и «олигархов», которых представлял Чубайс, победили последние. Хотя сам привкус этой победы был подозрителен, и никакого воодушевления в Москве она не вызвала. Все гадали, что могли сказать Ельцину Чубайс и Черномырдин, чтобы заставить президента оголить фланг и убрать верных соратников перед решающим туром. Скорее всего, они поставили президента перед выбором: или мы, или Коржаков, — и убедили его, что с Коржаковым он выборы не выиграет. Но в любом случае от этой истории оставался осадок чего-то неприятного».[note]Шевцова, Лилия. «Режим Бориса Ельцина». Москва, Росспэн, 1999.[/note]
Об этой пресс-конференции спустя годы вспоминала в интервью YeltsinMedia Елена Дикун.
— Самая забавная история была с «коробкой из-под ксерокса» Чубайса, когда Коржаков и иже с ним задержали на проходной коробку с деньгами. И вот — собранная моментально пресс-конференция, Чубайс и его команда — в ажитации, дикое количество журналистов… Я сижу на пресс-конференции, думаю: «Господи, а что же я буду писать вообще?! Как?! Столько конкуренции!» Но о том, что было с этой коробкой, давайте называть вещи своими именами, в деталях не написал никто. Оказалось, что у меня был абсолютный эксклюзив, — при том, что там были сотни моих коллег.
— Я помню эту статью. Это она была написана вместе с Анной Политковской, да?
— Да-да. Правильно. (Читать интервью полностью.)
Спустя четыре года дочь президента Татьяна Дьяченко расскажет, что Коржаков тогда «начал предпринимать шаги, которые могли бы сорвать выборы». «Коржаков пошел ва-банк, — объясняла она в интервью журналу «Огонек». — Во всяком случае попытался всячески скомпрометировать нашу аналитическую группу и папу от нее изолировать. Руководители группы просили президента принять их, чтобы объяснить, что на самом деле происходит. Папа согласился встретиться, оставалось решить задачу, как их провести в Кремль, чтобы об этом не узнал Коржаков и не устроил какую-нибудь провокацию. От Коржакова я ожидала чего угодно. Всего. И тогда я просто посадила Чубайса и Малашенко в свою машину и провезла их на территорию Кремля. Меня-то никто бы задерживать не стал. Привела в коридор перед кабинетом президента, там пост, и пропускают по специальным пропускам лишь тех, кому назначено и о ком знает секретарь в приемной, а значит, знает и Коржаков. Игорь заволновался, что его не пропустят, я тоже волновалась, но решила: как-нибудь пробьемся. Я открываю дверь в этот коридор и говорю охране: они со мной. И мы проходим. Там, в приемной, есть специальная комнатка для ожидания, Малашенко в ней остался, а Чубайса пригласил президент в свой кабинет. Когда Чубайс вышел с абсолютно каменным лицом, я не знаю, о чем они там говорили, у меня сердце прямо упало. Потом секретарь на секунду отлучился, и Чубайс быстро сказал нам: «Все в порядке!» Вот так и произошла отставка Коржакова. Когда папа шел на встречу с кремлевским пулом, чтобы объявить об этом, я подошла к нему в коридоре, но он сказал мне: «Подожди, не мешай». К Коржакову у меня не было ни жалости, ни разочарования в нем. Я просто холодела от мысли, что такой человек имеет огромные властные возможности. Мне было очень жаль его жену Ирину. Я позвонила ей сразу после этого, попыталась найти какие-то слова, чтобы она чуть меньше переживала».[note]Чернов, Владимир. «Татьяна Дьяченко. Если бы папа не стал президентом…». Огонек, 29 октября 2000.[/note]
А десять лет спустя после этого интервью она опубликует в «Живом журнале» еще два поста на тему «коробки». «Коржаков, по поручению папы, отвечал за контроль над всеми финансами предвыборной кампании, — напишет она. – Поэтому он в течение всей предвыборной кампании внимательно наблюдал, как Лисовский, а также многие другие десятки раз получали деньги – в коробках из-под ксерокса, в коробках из-под писчей бумаги, в других коробках, в кейсах, в том, в чем было удобно деньги донести и заплатить. Ничего другого не произошло и в тот раз. Лисовский получил деньги. В присутствии Евстафьева. Должен был на следующий день заплатить их артистам. Под отчет. А потом сдать этот отчет в штаб. Как было всегда до того. Коржаков дал команду их арестовать. Вся история. И я еще раз повторю, что сказала в прошлый раз. Ничем другим, кроме как тупостью, подлостью и предательством, это нельзя назвать. Люди работали с ним в одной команде, занимались одним делом – предвыборной кампанией. Тут доверие друг другу – стопроцентное. И когда один из самых доверенных людей в предвыборной кампании арестовывает ни в чем не повинных людей, – как это еще назвать? Зная, что они делают то, что входит в их обязанности, что под присмотром Коржакова делалось не раз и не два до того. Что это было, если не предательство?»[note]Юмашева, Татьяна. Живой журнал. https://t-yumasheva.livejournal.com/7501.html[/note]
Позже, отвечая комментаторам своего поста «по поводу сути большой части эмоциональных критических высказываний», она написала: «Конечно, я с вами согласна. Надо проводить выборы и без ‘нала’, и без кейсов, и без коробок. Мне казалось, это настолько очевидным, что даже как-то глупо это обсуждать. Все равно что устроить горячую дискуссию по поводу того, каким быть лучше, здоровым и богатым или больным и бедным».[note]Юмашева, Татьяна. Живой журнал. https://t-yumasheva.livejournal.com/7750.html[/note]
Ставший мужем Дьяченко Валентин Юмашев, написавший не одну книгу Ельцина, расскажет Петру Авену годы спустя о своем восприятии событий:[note]Авен, Петр. «Время Березовского». Corpus, 2018.[/note]
«А: То есть Ельцина поставили в положение, когда он должен сделать выбор, либо – либо. На выборе тоже Таня настояла? Или это Чубайс, или Таня, или кто?
Ю: Нет-нет… Это не Чубайс и не Таня. Я расскажу, что происходило. Ночью арестовывают Лисовского и Евстафьева. После этого все собираются в ЛогоВАЗе – практически весь штаб. Потому что это тотальное нарушение правил игры.
А: Игра против своих.
Ю: Чубайс звонит Барсукову, разговаривает с ним. Звонит Коржакову – Коржаков не соединяется. Таня из штаба, из ЛогоВАЗа едет домой. Это ночь. Борис Николаевич спит. Тем не менее она его будит, говорит: такая история. Он говорит: “Утром разберусь”. Утром он едет в Кремль и заслушивает доклад Коржакова.
А: Который говорит, что предвыборный штаб ворует деньги.
Ю: Да-да-да. Затем он заслушивает Черномырдина, заслушивает Чубайса и сам принимает решение.
Самое смешное, что мы все утром собираемся, вся аналитическая группа. И я не поехал в Кремль, потому что накануне порвал связку – в теннис играл… с Коржаковым, кстати. Я практически на костылях доковылял до ребят, до всех, кто собрался, и говорю: “Сегодня утром Борис Николаевич уволит Коржакова, Барсукова и Сосковца”. На меня смотрят как на сумасшедшего.
А: Ты просто знал Ельцина.
Ю: Я просто знал, что его нельзя загонять в ситуацию, в которую его загнали. Коржаков этого не понимал. Он в принципе Бориса Николаевича не чувствовал. И когда этот указ вышел, на меня все набросились: “Ты знал, тебе кто-то сказал, тебе сказала Таня!” Ни один человек не знал.
А: Фактически и Березовский, и Коржаков играли на обострение с двух сторон. В данном случае выиграл Березовский, но в общем-то он мог и проиграть.
Ю: Конечно. На чем играл Коржаков? На неприятии Борисом Николаевичем всего, что связано с воровством денег. Для него это было абсолютно недопустимо. Воруют деньги, которые с таким трудом бизнес собирает на предвыборную кампанию, – это невозможно».
О том, что происходило в доме приемов «ЛогоВАЗа», рассказывал Альфред Кох:[note]Свинаренко, Игорь; Кох, Альфред. «Ящик водки», т. 3.[/note]
«Я сел в машину и поехал в дом приемов к Березовскому, на Новокузнецкую. Там народу немного. Все те же и еще Немцов. Все возбужденные, веселые. Видно, что страшно, но отступать не собираются.
Дальше — неотчетливо. Вот я помню, что первым нервы не выдержали у Барсукова и он позвонил Чубайсу. А Чубайс говорит, что это он не выдержал и позвонил Барсукову. Так или иначе, но Чубайс орал… То, что Чубайс кричал, не имело никакого смысла — я тебя, козел, посажу… ты у меня до утра не доживешь… Пожалеешь, гад, что родился на свет… Если хоть один волос упадет с их головы, ты мне за все ответишь! Стоящий рядом с Чубайсом Гусинский посмотрел на него, как на сумасшедшего: ни одной из перечисленных угроз Чубайс не мог реализовать даже в самых сокровенных мечтах. Посудите сами: человек с улицы, изгнанный из правительства чиновник, который ‘во всем виноват’, прямо угрожает расправой директору ФСБ. Это уже тянет на приготовление к террористическому акту в отношении государственного деятеля.
Фактически с Чубайсом случилась форменная истерика. И то сказать — полгода в диком напряжении, все пашут, как кони, задвинули все свои амбиции, объявили ‘водяное перемирие’, и тут эти ‘васильковые околыши’ собираются посадить Аркашу с Сергеем, да, впрочем, и их всех. Присвоить себе результаты их труда. Опять паразитировать на Ельцине еще четыре года.
Тон Барсукова был примирительный. Да ладно тебе. Да успокойся. Да разберемся. Давай утром созвонимся. Ничего с ними не случится. Да я не знаю, о чем ты… Похоже, что он не ожидал такого напора.
Около трех ночи. Может, чуть больше. Татьяна Дьяченко с тревогой — папа позвонил. Он проснулся, смотрит телевизор. Плохо с сердцем. Вызвали врачей. Что делать будем?
Проходит еще полчаса. Звонок:
— Забирайте своего Евстафьева.
— А Лисовский?
—Чуть позже. Где-то через час и его отпустим.
— Где забирать-то?
— Подъезжайте к Белому дому.
Есть! По всему видно — струхнули. Не ожидали нашей атаки. А ведь не соврал Ротов. Там и держали. Не оформляли арест. Хотели торговаться. Не вышло!»
Татьяна Малкина назовет события той ночи «бархатным переворотом». «Не прошло и суток с тревожного ночного бдения НТВ, сообщившего, что заточение гг. Евстафьева и Лисовского — лишь начало в длинной цепи антиконституционного и антипрезидентского заговора, как в Кремле благополучно свершился крупнейший за последние годы бархатный переворот, — замечает она. — Намек на нелегальные источники финансирования президентской кампании был объявлен клеветой, а гг. Коржаков, Барсуков и Сосковец — тут же удалены из сердца родины. Пока еще никому из участников истории не пришло в голову серьезно представить общественности вечную проблему целей и средств во всей ее неприглядности, ярко выразившейся, в частности, в случае финансирования ельцинского марафона. Однако проблема все равно существует. Мало кто сомневается в том, что были и коробка, и деньги, и ‘левые’ финансовые источники мощной предвыборной раскрутки кандидатов. Точно знают это, разумеется, непосредственные организаторы кампании, которым просто нечего сказать — признание чревато грандиозным политическим скандалом, отрицание — безнадежно загубленными репутациями. Остается лишь молчать и тянуть время. Впрочем, это действительно дело прокуратуры, а точнее, генерального прокурора г-на Скуратова. В любом случае, каждый из участников тлеющего скандала имеет право на презумпцию невиновности, как и всякий другой гражданин».[note]Малкина, Татьяна. «Отец – царю, мишень – солдатам». «Сегодня», 29 ноября 1996.[/note]
Подводя итоги 1996 года, журнал «Профиль» писал тогда: «Уже в августе бывший глава СБП и его подчиненные начали рассказывать прессе всякие ужасы про своих обидчиков, главными из которых они считали Чубайса, Гусинского и Березовского. Так началась ‘война компроматов’».[note]Без подписи. «Год 1996-й: Люди, попавшие в истории». «Профиль», 1 декабря 1996.[/note] «Вскоре «Московский комсомолец» опубликовал расшифровку записи разговора, в котором, в частности, участвовали Чубайс и Илюшин, — отмечает Лилия Шевцова. — Из нее явствовало, что Чубайс прекрасно знал о содержимом «коробки из-под ксерокса» (хотя официально говорил, что ведать ни о чем не ведает). Руководители ельцинской кампании в этом разговоре обсуждали, как надавить на генерального прокурора Скуратова, чтобы заставить его закрыть дело в отношении подручных Чубайса. Судя по тому, что дело в конце концов было закрыто, Скуратов проникся аргументами о «политической целесообразности». Эта расшифровка давала представление о нравах, которые царили в верхах. Если даже те, кто принадлежал к наиболее цивилизованной и либеральной части этих верхов, не вызывали симпатий, то что можно было думать об остальных… Вряд ли демократия выигрывает, когда основным средством избавления от одиозных людей становится дворцовая интрига. Место одних фаворитов заняли другие, которые стали заполнять возникший после падения коржаковцев вакуум своими людьми и устанавливать контроль за службами безопасности и финансами. <…> Победи Коржаков и его компания, мы бы увидели то же растаскивание власти и собственности, но другими людьми».[note]Шевцова, Лилия. «Режим Бориса Ельцина». Москва, Росспэн, 1999.[/note]
В конце года журнал «Профиль» рассказал о кадровых изменениях во власти. «Вместе с этой тройкой из властных структур постепенно ушли: руководитель администрации президента Николай Егоров, его зам Владимир Антипов, начальник одного из подразделений Сергей Носовец, президентский пресс-секретарь Сергей Медведев, министр топлива и энергетики Юрий Шафраник, председатель Госкомспорта Шамиль Тарпищев, начальник московского РУОП Владимир Рушайло, заместитель Коржакова по СБП Георгий Рогозин и руководитель одного из подразделений СБП Валерий Стрелецкий, — отмечал он. — Сама Служба безопасности и вовсе была расформирована. <…> Вслед за Чубайсом на более высокие политические посты перешли: Александр Казаков (из ГКИ в замглавы администрации), Максим Бойко (из Российского центра приватизации в замглавы администрации), Евгений Савостьянов (из группы МОСТ в замглавы администрации), Борис Березовский (из бизнеса в замсекретаря Совета безопасности), Сергей Ястржембский (из МИДа в пресс-секретари президента), Михаил Лесин (из бизнеса в администрацию). Статус федеральных министров получили давние Чубайсовы соратники Дмитрий Васильев (ФКЦБ) и Альфред Кох (Госкомимущество). К концу года тучи над главой администрации сгустились. В Думе, как минимум, две из крупнейших фракций в декабре требовали отставки главного администратора. Владимир Жириновский даже назвал ее ‘новогодним подарком для всей страны’. Но президент не стал вторую зиму подряд говорить, что во всем опять виноват Чубайс».[note]Без подписи. «Год 1996-й: Люди, попавшие в истории». «Профиль», 1 декабря 1996.[/note]
А в октябре Коржаков провел пресс-конференцию, на которую пришло множество журналистов. В рамках программы «Герой дня» ее показал телеканал НТВ.
Генерал Коржаков дает пресс-конференцию в октябре 1996 года. Кадр телевизионной трансляции.
Но вскоре отставленному генералу практически перекрыли доступ к СМИ. Уже в ноябре газета «Совершенно секретно» публикует интервью с ним, которое было записано для одноименной программы. Перед интервью содержится такой пассаж: «Лишь когда стало окончательно ясно: ни один из общенациональных телеканалов не решится его показать, — редколлегия ежемесячника ‘Совершенно секретно’ решилась на его публикацию. Мы приняли такое решение не потому, что разделяем взгляды опального генерала, а совсем по другой причине: нас глубоко возмущает цензорская функция, которую самовольно возложила на себя нынешняя кремлевская команда. Когда главный приватизатор становится еще и главным цензором РФ, можно смело говорить о появлении неких стойких маниакальных симптомов, от которых российская демократия должна себя защитить. Запрет на показ этого интервью по ТВ означает, что электронное информационное поле России отныне находится в монопольном владении одной финансово-политической группы, полностью сросшейся с Кремлем. С нашей точки зрения, это представляет исключительную опасность. Именно это мы хотели заявить самим фактом публикации данного интервью».[note]«Совершенно секретно». «Александр Коржаков: Мы чем больше узнавали, тем меньше президент хотел нас слушать». «Совершенно секретно», 15 ноября 1996.[/note]
Отвечая на вопрос о «коробке из-под ксерокса», отставной генерал объясняет этот эпизод в интервью так: «Люди совершают преступление – их задерживают. Сделай они это неделей раньше – их бы и взяли неделей раньше». «Я считаю, что тогда был просто сговор, — говорит он. – Затеяли это, потому что Лисовского и Евстафьева не выпустили сразу. Хотя все было сделано тихо: с них взяли объяснения, и никто об этом не знал. Но они перепугались, что их арестуют. Они все время сидели в ‘Логовазе’, вызывали броневики, с собаками бегали вокруг и тряслись, что Коржаков с Барсуковым сейчас придут их арестовывать. И потом решили устроить обычный сговор. По фамилиям могу сказать, кто там был: Березовский, Гусинский, Лесин… Конечно, без Киселева не обошлось. Правда, раньше, когда он лез с советами, его выгоняли: твое дело озвучивать, а не советовать. Попал почему-то Немцов в эту компанию и еще ряд известных личностей. Они устроили сговор, который имел огромное психологическое воздействие на президента. Тогда Чубайс пришел с ультиматумом и готовыми указами: или штаб прекращает работу, или ‘этих убрать’. Хорошо, раз это нужно президенту — мы ушли. Хотя я считаю, что мы трое своей честной работой не заслужили такого. Можно было и по-другому с нами договориться. По-мужски».
Дело по факту «незаконных операций с валютой в особо крупных размерах» было закрыто 7 апреля 1997 года.
Уже после информационной войны вокруг «Связьинвеста» и «дела писателей», которые станут важными событиями 1997 года (об этом – в следующих выпусках YeltsinMedia), Сергей Доренко, активно участовавший в дискредитации правительства младореформаторов, пригласит в эфир Анатолия Чубайса и сложит подаренные им книги в коробку из-под ксерокса.
О том, как проходила предвыборная кампания — в лонгриде выпуска — «Избрать неизбираемого: Как использовали российские СМИ в кампании 1996 года».