Президент велит пресс-секретарю подготовить указ о закрытии оппозиционных газет
Главный редактор газеты «Советская Россия» Валентин Чикин и газеты «День» (позже — «Завтра») Александр Проханов в 2003 году. Фото Светланы Соколовой (ИТАР-ТАСС).
Пресс-секретарь президента Вячеслав Костиков так описывает эти события в своих мемуарах:
14 сентября с утра позвонил Борис Николаевич и попросил зайти.
Я давно не видел его в таком приподнятом и даже шутливом настроении.
— У меня такое впечатление, что вы недолюбливаете газету «Советская Россия», — сказал он, когда я по его знаку сел в кресло перед столом.
— По-моему, для этого есть основания.
— В таком случае у вас есть возможность поработать. Подготовьте проект Указа о закрытии газет «Советская Россия», «Правда», «День». Аргументация должна быть «сочной», в вашем стиле. Вы это умеете… Но нужно, чтобы пока никто не знал. Только вы и Илюшин.
— Насколько срочно?
— Уложитесь в два дня?
— Борис Николаевич, я так долго ждал этого решения, что мне хватило бы…
— Хорошо, действуйте… Дело, сами понимаете, серьезное…
Я пошел к двери.
— Вячеслав Васильевич! — окликнул меня президент. — А что, если тем же указом… — Ельцин сделал характерный для него резкий жест ладонью, сразу отнять у них и помещения?
— Не стоит, Борис Николаевич. Ваше дело — принять принципиальное политическое решение, а о помещениях пусть позаботятся другие…
— Ну, хорошо…
Я вышел от президента в большом волнении. Я всегда считал, правда, что запрещать нужно не коммунистические газеты, а саму компартию, как это было сделано с нацистской партией в Германии после Нюрнбергского процесса. Совершенно согласен с убийственно четкой формулировкой Генриха Белля, что «коммунизм — это фашизм бедных», и считаю, что в отношении КПСС Б. Н. Ельцин был непоследователен. Успехи компартии на выборах в Государственную думу, а потом и на президентских выборах 1996 года — прямой результат этой непоследовательности.
Разумеется, я не стал обсуждать с президентом эту тему, а принялся выполнять распоряжение. Ясно было, что за указанием президента просматривались другие, более серьезные действия.
Ровно через два дня, 16 сентября, В. В. Илюшин поинтересовался, готов ли проект указа. Точная выдержка срока окончательно убедила меня, что речь идет о реализации более обширного плана, о котором мне было известно лишь отчасти. Я, разумеется, не мог не догадываться о его сути.
— Заходи, — как всегда коротко, сказал первый помощник… <…>
…Еще не прочитав текста до конца, Илюшин вычеркнул слово «проект», который значился в подготовленном мною документе, и посмотрел на меня. Все было ясно без слов: окончательное решение принято, формулировки — дело частное. Должен сказать, что В. В. Илюшин — хороший и опытный редактор политических документов. Он мгновенно ухватывает суть и вычеркивает все лишнее или опасное, чувствуя эту опасность нюхом. Несмотря на то что в редактуре я скорее профессионал, мне редко приходилось спорить с ним по предлагаемым коррективам. Спорил лишь в том случае, когда под пером первого помощника «изгибалась» политическая суть.
В данном случае В. В. Илюшин предложил убрать лишь абзац, где говорилось о том, что «органы прокуратуры, суды, Министерство печати и информации уклоняются от правовой и нравственной квалификации апологетики сталинизма и фашизма». Я не стал настаивать, поскольку эта фраза не имела прямого отношения к сути дела. Сделав два-три небольших исправления, Илюшин передал текст в секретное машбюро.
У меня в архиве сохранился экземпляр Указа с правкой Виктора Васильевича.
Он интересен, помимо прочего, еще и тем, что дает представление о том, насколько почерк Илюшина похож на почерк Ельцина. Я неоднократно обращал внимание на это сходство. Схоже не только само начертание букв, но и нажим, стиль подчеркивания и вычеркивания — интенсивный, жирный. Я думаю, что Илюшин пользуется теми же перьями и такими же чернилами, что и президент. Как-то я полюбопытствовал у него по поводу этого сходства. Случайно ли оно? Он отвечал уклончиво: «Я столько лет вместе с президентом, много работал с его документами…»
С редактурой первого помощника текст указа звучал так:
«В последнее время резко возросла негативная роль газет „День“, „Советская Россия“ и „Правда“. Деятельность этих газет вышла за рамки деятельности печатных органов здоровой, конструктивной оппозиции. Они превратились в провокационные и организационные органы экстремистских сил. С их страниц в скрытой и явной форме звучат призывы к свертыванию демократических реформ, к коммунистическому реваншу, к акциям гражданского неповиновения, к забастовкам, вплоть до призывов к насилию.
В то время как общество более всего нуждается в мире и согласии, эти газеты постоянно ведут пропаганду классовой ненависти, сеят семена раздора между группами населения. От публикаций этих газет веет духом гражданской войны.
Предупреждения в адрес этих газет о необходимости соизмерять критику с гражданской ответственностью не возымели действия. Газеты „День“, „Советская Россия“, „Правда“ стали инструментами государственной дестабилизации.
Исходя из интересов сохранения гражданского мира и необходимости обеспечения государственной и общественной безопасности, на основании пункта 11 Статьи 121-5 Конституции РФ постановляю:
- Закрыть газеты „День“, „Советская Россия“ и „Правда“.
- Министерству внутренних дел Российской Федерации — обеспечить выполнение настоящего Указа.
- Министерству печати и информации Российской Федерации оказать при необходимости содействие журналистам этих газет в трудоустройстве.
- Указ вступает в действие с момента подписания.
Президент Российской Федерации Б. Ельцин»
Перед началом главного штурма — штурма системы коммунистических Советов — важно было лишить их пропагандистского жала.
18 сентября в середине дня мне позвонил М. И. Барсуков и попросил подготовить все необходимое для срочной записи выступления президента с выходом в эфир на следующий день, в воскресенье. Это было необычно. Никогда прежде в моей практике пресс-секретаря такого рода «команды» не исходили от руководителя Главного управления охраны президента. Вопросы записи выступлений президента мы обсуждали исключительно с В. В. Илюшиным. Нетрудно было догадаться, что дело движется к «нештатной» ситуации, в которой задействованы силовые структуры президента. Я созвонился с тогдашним председателем телекомпании «Останкино» В. Брагиным и попросил его сформировать группу записи и держать ее наготове. Однако через несколько часов распоряжение пришлось отменить.
Сам Борис Николаевич в книге «Записки президента» так описывает эту задержку:
«А в пятницу вдруг все чуть не остановилось. На этот день я назначил заключительное совещание (Совета безопасности). На нем мы должны были оговорить последние детали. Я спросил силовых министров, как, на их взгляд, складывается ситуация. И вдруг один за другим они стали предлагать отложить намеченное на воскресенье обращение к народу и соответственно введение с этого же момента в действие указа о роспуске парламента. Предлагалась новая дата — конец следующей недели».
У меня нет документальных оснований утверждать, что силовые министры хотели отговорить Бориса Николаевича от решительных действий. Но сегодня, когда есть возможность изучить информацию из разных источников, такое ощущение возникает.
Ведь к этому времени уже произошла явная утечка информации о готовящемся роспуске Верховного Совета. По свидетельству президента, эта информация ушла непосредственно к Руцкому и Хасбулатову либо из Министерства безопасности, либо из Министерства внутренних дел. Даже для неискушенного в военных вопросах человека понятно, что в случае утечки информации нужно действовать быстрее и решительнее, попытаться опередить время и противника. Министры же пытаются уговорить президента отложить операцию на целую неделю. Нетрудно предположить, как смогли бы воспользоваться недельной отсрочкой лидеры Верховного Совета. Похоже, что силовые министры не хотели брать на себя ответственность и подталкивали президента к продолжению проигрышной для него позиционной борьбы.
Имеются документы, свидетельствующие о явном стремлении Министерства безопасности ввести президента в заблуждение. В справке о деятельности объединений и партий непримиримой оппозиции, которая была подготовлена Министерством безопасности для Администрации президента накануне октябрьских событий, утверждалось, что, «по имеющейся информации, функционирование указанных организаций фактически парализовано». А по поводу «Союза офицеров», который особенно активно действовал в октябре 93-го года, говорилось, что «число его активистов не превышает 100 человек, из них 80 % — пенсионеры». Характерно то, что в этой справке вообще не упоминается о ЛДПР Жириновского и о Компартии России. А ведь именно они буквально через несколько месяцев одержали серьезную победу на выборах в Государственное собрание. Наши славные органы как-то «не заметили» нарастания активности этих партий. Не менее умиротворяюще звучала и справка МВД России.
О саботаже борьбы президента с непримиримой оппозицией и ее прессой свидетельствует и то, что после Указа Бориса Николаевича о запрете «Правды», «Советской России» и газеты «День» выход националистических и фашистских листков и газет не прекратился. Листовки и газеты непримиримой оппозиции можно было купить у входа в любую станцию метро и даже около Красной площади. Сотрудники МБ этого как бы не замечали. С разрешения президента я направил министру безопасности Н. Голушко запрос:
«Николай Михайлович! В нарушение Указа Президента газета „День“ вновь в открытую распространяется в Москве, меняя название и типографии. Теперь это газета „Завтра“. Неужели у Вас нет возможности заставить выполнять решения Президента?»
Более всего меня поразило то, что Н. Голушко, позвонив мне по поводу записки на следующий день, стал расспрашивать, где газета печатается и где ее можно купить. Поразительная информированность для министра безопасности!
Известна и роль Н. Голушко в поспешном освобождении из тюрьмы членов ГКЧП. Думается, что именно по комплексу поведения Министерства безопасности в октябрьские дни 1993 года, президент через несколько месяцев принял решение об его упразднении.
Словом, думаю, что если бы в сентябре 1993 года президент принял предложение силовых министров перенести на неделю свои «решительные действия», то этих решительных действий мы не увидели бы вовсе. И тогда страна, возможно, до сих пор жила бы в условиях двоевластия. Не исключено, что мы имели бы у власти тандем Хасбулатов-Руцкой.
Президент согласился передвинуть график, но лишь на два дня. 21 сентября запись президентского обращения состоялась. По сути дела, это было изложение и мотивировка знаменитого президентского Указа № 1400, который переводил Россию в новое политическое измерение, объявляя о роспуске Верховного Совета и Съезда народных депутатов, назначении новых выборов в парламент России и проведении референдума по принятию новой конституции. Назывался он — «О поэтапной конституционной реформе».
Президент придавал особое значение своему обращению к народу и много работал над ним, стараясь сделать его более энергичным. Он неоднократно на этапе подготовки просматривал и правил его. Окончательный текст был рассчитан на 15 минут. Всего 15 минут! Но по мере того как на экранах телевизоров бежали эти минуты, миллионы россиян начинали осознавать, что они живут «в другой стране», при новой власти. С эпохой коммунистических Советов было покончено.
Костиков, Вячеслав. «Роман с президентом». «Вагриус», 1997.